— Привет, Вигго, — сказала она. — Как дела?
Никто, кроме нее, не называл его этим скандинавским именем. Она сама стала называть его так, хотя он не говорил ей, что его отец родом из Норвегии.
— Сауле… — потрясенно пробормотал Вик. — Солнышко[7], что ты здесь делаешь?
— Пришла повидать тебя, — заявила она. — Соскучилась.
— Откуда ты знаешь, что я приехал домой?
— Глупый вопрос. — Сауле усмехнулась. — Я всегда знаю то, что мне должно знать. Я думала, ты спросишь, куда я пропала.
— Да, кстати, куда ты пропала? — эхом отозвался Виктор. — Я чуть с ума тогда не сошел…
— Уехала в далекую страну, — сказала она. — Извини, что не попрощалась.
— Куда ты уехала?
— Предположим, в Аргентину. Или в Монголию. Или в Австралию… В общем, не важно.
— Не важно… — Виктор покачал головой. — Конечно, это не важно! Что вообще для тебя важно, Сауле? Ты всегда была не от мира сего. Ты инопланетянка?
— Нет, я человек. — Сауле улыбнулась, блеснув идеально ровными зубами. — Такой же, как ты. Правда, с несколько иным жизненным опытом. Я много путешествую. Ты мне веришь?
— Верю. Почему бы нет? — Виктор пожал плечами. — Стало быть, теперь ты иностранка?
— Не иностранка. Лучше зови меня космополиткой.
— И что, тебе так легко дают право на выезд? Австралия… это ж надо, чего придумала!
— Какой ты дремучий… — Девушка вздохнула.
— И тупой.
— Извини, — пробормотала Сауле, — Ты не тупой. Ты умничка, Вигго. Именно поэтому мы подружились с тобой тогда, много лет назад. И поэтому я появилась снова. Я хочу сказать тебе кое-что.
— Я весь внимание.
— Не сейчас, подожди немного. — Сауле взяла его за руку и потащила в глубь парка. — Помнишь, как мы целовались там? — Она показала на скульптуру — высокий черный четырехгранник с бледными масками на вершине.
Конечно, Виктор помнил.
Помнил до мелочей. Как с трудом отрывался от губ, чтобы быстрыми, нежными поцелуями дотронуться до ее закрытых глаз, до бровей и лба. Помнил аромат ее волос и кожи. Солнечный лучик, танцующий в ее рыжих волосах…
— Подожди… Дай сначала мне сказать.
Сауле лукаво улыбнулась.
— По твоему виду могу предположить — что-нибудь весьма романтическое, да?
Виктор покачал головой:
— Скорее наоборот.
— Не томи и не пугай меня. Говори!
Голос Сауле прозвучал чуть жестче, чем ожидал Виктор. «Действительно, иной жизненный опыт», — подумал он, вспомнив ее слова о путешествиях.
— В общем, — сказал он с напускной безразличностью, — я тоже решил путешествовать.
— Вот как? — Несмотря на вопрос, тон Сауле не был удивленным. — И куда?
— В Афганистан. Военным врачом.
Сауле выпустила из своей руки руку Виктора и странно взглянула на него.
— Зачем? Ты у нас искатель приключений, обожаешь танцевать танго со смертью? Или совесть призывает почетно погибнуть и стать Героем Советского Союза?
— Я все объясню. Подожди.
— Не буду я ждать! — Сауле подняла руку. — Так или иначе, ты едешь в Афган. И там тебя могут убить.
— Если богом начертано мне сгинуть, пусть так и произойдет.
— Ты же не веришь в бога!
— Верю, — заявил Виктор. — Ну, может, я не хожу в костел, как мой братец…
— Атеист ты, атеист! — уверенно произнесла Сауле. — Но я расшибу твой нигилизм, заставлю тебя уверовать хоть во что-то. Потому что человек без веры — лишь тень на рисовой бумаге.
— Сауле, ты говоришь странно.
— Потому что ты многого не знаешь. — Сауле устало качнула головой. — Ты сам творишь свою судьбу, не вполне представляя, что из этого произойдет, как ты себя поведешь и каков будет конечный результат. Но все предначертано заранее. Тебя используют, как шахматную фигурку.
— Я тоже хочу тебя использовать, — прямолинейно заявил Вик, перебивая непонятные ему речи.
— Хочешь меня поцеловать? Закрыть мне рот?
— И это ты знаешь! — возмутился Виктор. — Уже не хочу. Давай разбежимся!
— Перестань, Вигго! — Сауле схватила его за руку.
Она провела холодными пальцами по его щеке.
— Какой ты стал большой, сильный, красивый…
— Стал, — шепнул Вик. — Давай без лишних глупых слов, Сауле…
Он всегда слыл ловеласом. Девушки давались ему без малейших трудов, за времена студенчества и последующей Карелии их было столько, что он не мог вспомнить всех, бывших с ним, при всем желании. Но Сауле всегда стояла отдельно — самая первая, самая необычная. Самая любимая, что там скрывать. Такая, что он не смог полюбить после нее никого. Если он, в очередной раз пресыщенный постельными баталиями, не мог завершить дело, то вспоминал Сауле, и сразу все получалось.
— Я хочу тебя поцеловать, — шепнула она в ухо. — Хочу.
— Только поцеловать?
— Не только. Но давай начнем хоть с чего-нибудь…
Она повлекла его в тень «Масок» — туда, где они тискались и умирали от возбуждения восемь лет назад. Когда Сауле дотронулась губами до его губ, статуя оплыла как свеча, поплыл весь мир и Виктор едва не упал, уцепившись за Сауле, повиснув на ней немалым своим весом. Она действовала на него как наркотик. Сауле удержала его без особого труда и ответила так горячо и призывно, что сознание Вика выстрелило пробкой из темечка и улетело в небо…
* * *
Вик очнулся в чужой постели, в незнакомой комнате, в ледяном одиночестве. Толстое пуховое одеяло лежало на полу, а Виктор скукожился на краю огромной старинной кровати, голый и синий, покрытый пупырышками, как курица в гастрономе, — температура вокруг вряд ли была выше пятнадцати градусов. Он спешно огляделся — вторая подушка рядом была примята и еще хранила тепло, простыни скомканы. Похоже, он провел бурную ночь. Одежка Вика была разбросана по полу.
— Солнышко, ты где? — крикнул он, натягивая на себя одежду и стуча зубами от холода.
Никто не отозвался.
В попытке согреться он надел все, включая шапку, и вышел из комнаты. Квартира была ободрана и запущена. На кухне не было даже раковины, лишь полуобвалившийся кафель на стенах. В туалете, к счастью, сохранился расколотый унитаз. Комната — мрачная, промозглая. Ничего, кроме кровати и прикроватной тумбочки, здесь не было. Вик отдернул тяжелую штору, выглянул в окно. Второй этаж, знакомая улица Штивурю. Квартира, где якобы жила Сауле. А где надменный старичок? Умер? Виктор сел на кровать. На тумбочке лежала записка на русском. Вик взял листок желтой бумаги.
