нарядов перед самым рассветом.
В эти тихие часы было приятно лежать в постели и вспоминать о прошлом, мечтать о будущем. Он потянулся к тумбочке, тихо открыл дверцу и достал письмо, которое получил днем от друга Владимира. Тот на год раньше ушел в армию, стал сержантом и служил в Поволжье. Письмо уже было прочитано, но Ефим снова вытащил его из конверта.
Владимир писал: «Сейчас я занимаюсь с молодыми солдатами. Время проходит быстро. Ребята подобрались неплохие. Нужно только стараться. И тебе, Ефим, советую: старайся. Нередко вспоминаю, как мы проводили время... Письма от Светланы получаю часто.
Сейчас занимаюсь боксом — уже второй разряд.
Пиши. Я очень жду. Владимир.»
Их было трое: Владимир, Иван и он — Ефим. Жили на одной улице в рабочем поселке Алтайске. Вместе учились, вместе бродили по сопкам, дарили цветы девчатам.
С песнями, с музыкой проводили в армию Владимира.
А потом подошла очередь и Ефима. Всю ночь, до рассвета, проговорили с Людой. Последний вечер. Завтра уезжать.
— Будешь ждать?
— Буду. Ты только пиши, Ефим...
— Ладно.
А когда настал час разлуки, у Ефима сжалось сердце.
— Служи честно, — скупо, по-мужски, наказывал отец.
Он, солдат-фронтовик, прошедший по дорогам войны от Сталинграда до Берлина, знал, что такое солдатская служба.
Мать мяла платок в руках, смахивала набежавшие слезы.
Люда стояла здесь же. Мать ревниво поглядывает на нее, видно, одобряет выбор сына. Ей самой пришлось очень долго ждать мужа-солдата. Подросли сыновья. Ушел сначала в армию один, потом — другой, третий. А вот теперь уходит младший — Ефим. И его будет ждать она, как ждут все матери.
Ефим бодрился, не хотел показывать своей минутной слабости. Он уверен, его обязательно будут ждать. И теперь он регулярно получает конверты со штампом города Барнаула, где учится Люда.
...Ефим сбросил одеяло, встал, оделся, аккуратно заправил койку и тихо вышел из помещения.
Повар Борис Сарайкин, тоже из Алтайска, подал ему завтрак.
— С днем рождения, земляк! — поздравил он солдата.
После завтрака Ефим пошел в Ленинскую комнату. Устроился поудобнее за столом, раскрыл тетрадку и стал писать.
«Здравствуй, мой дорогой друг Володя. С горячим пограничным приветом к тебе — Ефим. Письмо твое получил, за которое очень благодарен.
Я рад, что у тебя все в порядке и ты стал командиром. Постараюсь не отстать от тебя.
Сегодня день моего рождения, и я, конечно, отдыхаю. Вспомнил то далекое время, когда мы были вместе...»
Следующее письмо он напишет в Барнаул, Людмиле. И обязательно сообщит о том, что служба идет хорошо, что начальник заставы объявил ему благодарность. И что он постоянно думает о ней и ждет радостной встречи.
Второе дыхание
Анатолий Жидков и Владимир Зиновьев думали только об одном: во что бы то ни стало догнать нарушителя границы. Он бежал метрах в семистах впереди. И пограничникам казалось, что этому бегу не будет конца, что силы покидают их, что они сейчас, вот сейчас свалятся на землю от усталости и дадут уйти непрошеному гостю.
Анатолий Жидков, бежавший впереди, почувствовал, что дальше бежать не может. Он ощущал на себе непомерно тяжелый груз, который тянул его к земле. Во рту пересохло, железными тисками сжало голову, сердце билось часто.
От спортсменов Анатолий слышал, что в подобных случаях следует перебороть усталость и тогда откроется второе дыхание.
Опять пошли спуски и подъемы, спуски и подъемы. Жидков даже не заметил, в какой именно момент он почувствовал облегчение. Расстояние — он это хорошо видел — между ним и нарушителем заметно сокращалось.
Когда до нарушителя оставалось метров пятьдесят, Жидков крикнул:
— Стой! — но окрик получился глухим, хриплым. Нарушитель продолжал бежать.
Теперь Анатолий уже не пытался кричать. Остаток сил он вложил в последний бросок. А нарушитель все чаще оглядывался на него, спотыкался, но не останавливался.
Вдруг из-за сопки появилось двое пограничников.
Нарушитель от неожиданности остановился, попятился назад и, видя безвыходность своего положения, нехотя поднял руки.
...А это случилось Первого мая. Ефрейтор Жидков и рядовой Зиновьев несли службу на вышке, что стоит у первой тропы.
Прибыли они туда с восходом солнца и сразу приступили к наблюдению.
Вокруг громоздились сопки. В это весеннее утро они были особенно хороши. Зеленела трава и цвели маки. Много маков. Сопки кроваво алели под солнцем, придавая горному пейзажу неповторимую красоту.
Вокруг все цвело, жило и радовалось этому ясному майскому дню.
Все выше поднималось солнце. Становилось жарко.
Жидков не отрывал глаз от бинокля. Ему хорошо видны каждая впадина, каждый уступ, каждая сопка.
Осматривая одну из лощин, которая тянулась от самой линии границы, он заметил идущего человека. Анатолий протер стекла и снова поднес бинокль к глазам. Сомнений не оставалось...
— Сообщи на заставу, — бросил он Зиновьеву, — у первой тропы обнаружен неизвестный. Движется в наш тыл.
И пока Зиновьев докладывал на заставу, Жидков неотступно следил за неизвестным, который быстро удалялся от границы.
С заставы последовал приказ: «Немедленно идти на задержание. В помощь выезжает группа».
Гимнастерка прилипла к телу. Бежать становилось все труднее и труднее. На бегу Жидков сбросил гимнастерку, панаму, секундная остановка — и он уже бежит босиком. Острые камни, комочки впиваются в ноги. Но боли Жидков не чувствует. «Догнать и задержать нарушителя!» — вот чем жила каждая клеточка его организма.
...Так друзья-пограничники ефрейтор Жидков и рядовой Зиновьев задержали еще одного нарушителя границы.
Становление
Письма приходили и раньше. Но это, которое Иван держал в руках, было написано незнакомым почерком. Взглянув на обратный адрес, Иван увидел, что письмо от соседа Алексея Матвеевича Малькова. Солдат забеспокоился: «Уж не случилось ли что-нибудь дома?». Прочитал письмо, успокоился: «Дома все в порядке.» Но письмо все-таки его взволновало.
Алексей Матвеевич писал:
«...Вот я и дождался, когда ты стал солдатом. Думаю, что не забыл ты наши беседы и служишь исправно, как и положено комсомольцу. Пиши. Не забывай старика...»
Иван улыбнулся: «Не забывай старика...» Как же забудешь старого солдата, инвалида войны, сделавшего столько хорошего для него. Рос и воспитывался Иван у своего деда. Рано пришлось ему познать радость трудовой копейки. Работал смазчиком, слесарем, выучился и стал шофером. Вот тут-то и появилась «веселая компания».
Алексей Матвеевич встретил его однажды во дворе и сказал:
— Ты бы, Ваня, зашел ко мне как-нибудь. Дело есть.
Вечером Иван заглянул к соседу и удивился: там сидели ребята из соседних квартир и внимательно слушали рассказ Алексея Матвеевича.
