сейчас нужно.
Закат принесли быстро, и первые полчаса мы с Ибрагимовым посвятили исключительно еде. После того, как со стола убрали все следы недавнего пиршества, и принесли чайник и чашки, Ибрагимов начал разговор, разливая чай по чашкам:
— Матвей, ты не поедешь со мной в «Саркел».
— Почему? У меня ведь еще три с половиной недели практики в гарнизонном лазарете?
Ибрагимов выбил барабанную дробь пальцами:
— Ситуация сложилась, честно говоря, отвратительная. Я не думаю, что тебе стоит возвращаться в «Саркел» со мной, Матвей.
— А куда мне тогда ехать? Да и вещи мои практически все в госпитале остались…
— Ты поедешь в отпуск, Волков, так что выше нос! — Улыбнулся на миг Ибрагимов, но тут же вновь стал серьезным, — Пойми правильно, Матвей, скоро в крепости узнают, что среди них есть крот. Крот, соответственно, тоже узнает, но пока ни тебя, ни Маханькова не будет на территории части, есть какие-то шансы, что он некоторое время ещё не сбежит и не покончит с собой. Если же ты или Маханьков окажетесь на территории крепости, и все узнают, что вы лично допрашивали афганцев, крот может решить, что вы не назвали его имени только потому что хотите сами с ним поквитаться…
«Ага, как же, даже Абдулматин не знал ни имени, ни внешности связного, все сообщения проходили через главную семью рода Нафизулах…» — Подумал я, а вслух продолжил, — То есть, в гарнизон мне нельзя из-за оперативной необходимости. Допускаю, но как тогда быть мне?
— Вещи твои я привез с собой, документы по окончанию практики обещаю подготовить лично и отправить в университет не позднее двадцатого августа. Зарплату одну я привез тебе на руки, вторая будет на открытом на твое имя счете в Императорском Банке. До конца августа ты еще официально закреплен за мной, так что я своей властью отправляю тебя в отпуск на четыре недели, плюс, дорога отсюда и до Сибири, и, соответственно, из Сибири в Петербург.
— Так это же практически до конца практики, даже немного больше? — Я с удивлением посчитал все дни.
— Верно, после окончания отпуска ты просто отправляешься обратно на учебу в Петербург. Поезд из Самарканда на Москву отправляется через два часа, так что доедай и поехали на вокзал за билетом.
— А Ваня? Давайте хоть с ним увидимся перед отъездом?
— Не пустят к нему, Матвей. Ни за что не пустят — слишком тяжелое состояние. Ты не смог излечить внутренние повреждения, только внешние, они его там выходят, но никого не пускают, уж извини…
— Так я же сам Лекарь…
— Пока без диплома. А в нашей стране, без бумажки, как говориться, ты…
— Я понял, господин полковник.
Я быстро доел свой ужин, и мы поднялись из-за стола.
— Вы не будете платить? — Я с удивлением посмотрел на Ибрагимова.
— Не буду, потому что это кафе моей жены. Она и так всю мою получку на книжку получает, пока я в гарнизоне нахожусь. — Отсмеявшись, ответил Ибрагимов.
Мы сели в гарнизонную машину Ибрагимова с его бессменным водителем (имени и фамилии которого я так и не запомнил, потому что он ни разу не обращался ко мне за медицинской помощью). Машина (очень похожая внешне на УАЗ из моей прошлой жизни) домчала нас с ветерком до Самаркандского Железнодорожного Вокзала.
Красивое здание все в тех же желто-синих тонах в современном стиле с некоторыми элементами декора в мусульманском стиле. В общем, мне понравилось.
Да, мне понравился весь Самарканд, который я успел увидеть за два дня, что я здесь провел (двое суток на гауптвахте не в счет!). Старые узкие улочки переплетались с новыми широкими проспектами, при этом архитекторы явно старались сохранить этот восточный «дух» города, поэтому в стиле зданий преобладали те же цвета, что и в мечетях, декоративные элементы старались уместно вписать в новые дизайны, чтобы рождалось ощущение единой архитектурной группы. Ощущение старого города, который прожил долгую жизнь…
Мы с Ибрагимовым дошли до касс дальнего следования, там он передал кассиру проездные требования, указал маршрут, как командир гарнизона клятвенно обещал исправить оплошность в виде отсутствия удостоверения военнослужащего… Этот хитрец минут десять пел «соловьем», о том как хороша кассирша, какие подвиги я совершил, неся бремя тяжелой службы медбрата весь прошлый год, и впервые еду в отпуск в Сибирь, на свою малую родину, где снега нет всего месяц в году (!). Но кассирша после комплементов подобрела к господину полковнику, и выписала нам билеты на требования сразу по всему маршруту Самарканд — Москва — Новосибирск — Санкт — Петербург… Чудо, а не женщина…
Мы вернулись к машине, забрали мои вещи, добрались до информационного табло, выяснили путь и платформу и отправились к поезду.
— Матвей. — Позвал меня Ибрагимов, пока мы шли с краю от толпы на нужную платформу.
— Да, Исмаил Ибрагимович? — Кивнул я.
— Я буду писать ходатайство на представление тебя к награждению орденом «За заслуги перед Отечеством» IV степени. Так что не удивляйся, если в следующем учебном году тебя пригласят в погрануправление в столице.
— Благодарю, господин полковник. Служу Отечеству! — Улыбнулся я. Ну вот приятно же.
Ибрагимов кивнул, улыбнувшись, и мы пошли дальше.
Добравшись до нужного вагона, я закинул вещи на свою полку и вышел обратно на платформу к Ибрагимову.
— Прощаться будем, товарищ полковник? — Улыбнулся я.
— Будем, Матвей, но, надеюсь, не навсегда. Коли предки дадут — свидимся, страна, она только на карте большая, а на деле — люди живут по краям дальним, а за углами соседних домов встречаются. — Ответил полковник.
Я протянул руку. Мне понравился Ибрагимов. Для меня он был таким «классическим образом» полковника — «бати». Солдат своих любит, в обиду посторонним не дает, сам, как говориться, кормит, сам с них за все и спрашивает. Офицеров воспитывал, заставу на самотек не бросал… Хороший офицер и достойный человек.
Ибрагимов Исмаил Ибрагимович в ответ пожал мне руку и приобнял слегка.
— Дорогие пассажиры и провожающие, поезд номер «У триста пятьдесят три» сообщением Самарканд — Москва отправляется через десять минут, просим занять пассажиров свои места, провожающие, просим вас покинуть вагоны! — Проводники начали объявлять о подготовке отправки поезда.
— Иди, садись уже, Волков. Отдохни и учись дальше, в нашей стране большой и необъятной Одаренных много, но Лекарей мало, а Лекарей с сердцем и состраданием ещё меньше. Так что, не меняйся, Волков, не меняйся, сердце у тебя доброе. — Попрощался со мной полковник.
— Спасибо, ваше благородие. Даст Бог, свидимся. — Ответил я и запрыгнул в тамбур.
Поезд тронулся, а я смотрел на Ибрагимова, пока полковник
