Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 67
квартиру в Москве для любимой дочки непременно купит. Причём в самом центре. Несмотря на то, что названия стран и должностей превосходили самые смелые его мечты, Ромка слушал вполуха, поскольку знал, что ничего из этой прекрасной картины будущего не случится. Знал, но не решался, не мог произнести это вслух. Его также несколько коробило, что совсем юная девочка откуда-то с окраины советской империи так уверенно ориентируется в материях, которые ему представлялись тайной за семью печатями и в которые он собирался проникнуть благодаря максимальному напряжению сил, способностей и удаче, а вовсе не потому, что дядя Равшон куда-то позвонит и решит вопрос. А ещё он катастрофически не высыпался, потому что, поговорив о будущем, Гульнара неизменно требовала продолжения банкета, который нередко затягивался до утра. В результате после двух недель такого отдыха в профилаке Ромка ходил с тёмными кругами под глазами, на лекциях клевал носом, а на тренировках пропускал очевидные удары…
Наконец Гульнара допустила ошибку. Ромка всегда был очень деликатен с людьми, которые хоть в чём-то от него зависели. Или ему казалось, что зависели. В один из вечеров он припозднился с тренировки, заболтавшись с пацанами в душе. У неё давно был ключ от его комнаты, который они прятали в условленном месте, и она лежала на кровати, а отнюдь не дожидалась под дверью. Тем не менее едва переступив порог, он попал под ураганный шквал эмоций с непрерывными вспышками молний из-под роскошных чёрных ресниц. Гульнара дала волю давно сдерживаемому темпераменту и обозначила, что из них двоих она ни разу не жертва. Выдержав напор, Ромка просто и спокойно сказал, что ни в коем случае не желает причинять ей такие страдания и потому предлагает прекратить отношения. Сначала она не поняла, насколько это серьёзно, и принялась извиняться за сорвавшиеся с языка слова. Причём делала это так же эмоционально, как и обвиняла его во всех настоящих и мнимых грехах. Но сказав А, Ромка всегда говорил Б. И он с неожиданным внутренним облегчением произнёс: «Прости, я не люблю тебя больше…» С тем, что произошло дальше, ему никогда прежде сталкиваться не приходилось. Красивое лицо исказилось гримасой боли, и она завыла. Она повисла у него на шее и выла как простреленная навылет волчица. Она выла и покрывала его лицо бесчисленными поцелуями. Слёзы непрерывно катились по смуглым щекам, а полные красные губы неестественно и некрасиво кривились. Оторопев, Ромка выдержал какое-то время, а потом мягко отстранился и сделал шаг назад. К двери. Он хотел только одного – уйти. Уйти из своей комнаты и из её жизни. Почувствовав это, она бросилась на колени и обхватила его ноги руками. Он замешкался. Она неправильно истолковала это как нерешительность и принялась целовать ноги, постепенно опускаясь всё ниже, и, наконец, дойдя до уличных ботинок. После этого он вырвался и выбежал из комнаты, в последний момент заметив, что она лежит на полу с руками, простёртыми к двери, и глухо воет. Он был ошеломлён – да! Он был опустошён – да! Но он не был тронут. Ему не было её жаль, как было жаль девушку, кутающуюся в демисезонное пальто и молча уходящую в ночь. В моменте пришло необъяснимое понимание, что она выла не по ушедшей безвозвратно любви. Просто у избалованного ребёнка отобрали игрушку, в которую тот ещё не наигрался. Ребёнок, не привыкший расставаться с игрушками…
Вскоре у неё начались отношения с аспирантом-земляком. Тот был значительно старше, представительный и с полным ртом золотых зубов. Ромку она, казалось, перестала замечать, всячески демонстрируя окружающим, как счастлива в новых отношениях.
* * *
Пришла весна. С ручьями и грачами, а потом и первым громом. Солнце отражалось в лужах и весело скакало по крышам. Разделись девчонки, и снова наступила сессия. На этот раз было гораздо спокойнее. Незадолго до сессии Ромка выиграл первенство вузов Москвы по боксу, и спортклуб ходатайствовал перед управлением общежитиями о выделении ему койко-места непосредственно в главном здании МГУ. Чтобы легче было совмещать учёбу с тренировками. И вот он в кабинете начальника управления, легендарного Мухтара Дмитриевича Чибирова. Тот был всевластным и неподкупным хозяином нескольких тысяч комнат во всех многочисленных общагах МГУ. Целого города комнат. Пожилой и одинокий осетин Чибиров имел только одну страсть в жизни – вольную борьбу. Но благосклонно относился и к единоборствам в целом. Поэтому коротко глянув на перебитый Ромкин нос, он, не говоря ни слова, пробежал глазами ходатайство спортклуба, размашисто написал в левом углу «Утверждаю» и расписался. Ромка три раза сказал спасибо, быстро схватил протянутую бумагу, словно боялся, что она может исчезнуть, и задом открыл дверь. За дверью его поджидал Николай Николаевич Шукленков, старший преподаватель экономического факультета по спорту. Едва глянув на счастливую Ромкину физиономию, тот скрипуче произнёс: «А Карпову сперва отказал! Чемпиону мира и отказал…» И рассказал историю.
Ещё юный Анатолий Карпов, будущий двенадцатый чемпион мира по шахматам, во время учёбы в МГУ вот так же оказался на приёме у Чибирова с ходатайством от самого парткома. Но могущественный начальник управления, прочитав бумажку и отнюдь не испугавшись грозной подписи, подозрительно оглядел тщедушную фигуру и вкрадчиво спросил: «Это по какому же виду спорта вы, молодой человек, надежда страны?» «По шахматам…» – ответил гроссмейстер высоким, писклявым голосом. «Аххахаха! Аххахаха! – долго не мог унять смех, то и дело вытирая слёзы, Чибиров. – Ну, насмешил… В общем, так… – проговорил он, наконец успокоившись, – у меня ещё не все борцы отдельно живут…» Но после звонка из ректората, конечно, выделил комнату будущему чемпиону, сменившему на шахматном Олимпе самого Фишера.
Ромка был безмерно счастлив получить койку в комнате на двоих в легендарном здании на Ленгорах! Его соседом оказался тишайший непалец Шрестха Махендра Гопал. Маленький улыбчивый смуглый человечек с аккуратными чёрными усиками был вдвое старше Ромки, являлся аспирантом кафедры политэкономии и совершенно не говорил по-русски. То есть вообще. Он уже почти год прилежно и ежедневно посещал занятия по русскому языку на их факультете, но не говорил. Нисколечко. На любой вопрос, заданный по-русски, Махендра только смущённо улыбался. Они общались на английском, который Ромка, к счастью, в старших классах помимо школы изучал с репетитором. На репетиторов по математике и английскому мама выкраивала деньги из своей невеликой зарплаты, на три года отказавшись от поездок в отпуск. И вот сейчас Ромка с удивлением обнаруживал, что откуда-то из глубин сознания всплывают не только отдельные слова, но и целые выражения, складывающиеся во фразы, которые Махендра вполне понимал. И отвечал. И Ромка тоже
Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 67
