Он широко улыбнулся и шагнул вперед, с явным намерением выбросить ее из дома.
– Простите, что стали свидетельницей столь безобразной сцены. Любой порядочной женщине хорошего воспитания впору лишиться чувств.
– Если мне придется изображать жену политика, – вмешалась герцогиня, – можно с таким же успехом начать прямо сейчас. Полагаю, мне следует ежечасно думать не о павлиньих перьях, а о благотворительности.
Она взяла Роберту под руку.
– Неимущие из Челси – цель, вполне достойная благотворительной деятельности, леди Роберта. Буду счастлива побольше услышать о вашей работе. Не хотите чая?
– Вы не понимаете, – забормотала Роберта, все еще пытаясь объясниться. Но так и не смогла заставить себя сказать правду. Что все ее имущество брошено в холле. Что она явилась без предупреждения и приглашения, чтобы остаться в этом доме.
Не глядя ни на мужа, ни на гостей, герцогиня повела гостью к двери.
– Пожалуйста, пойдемте в гостиную. Бомонт, позвольте с вами распрощаться.
– А ваше центральное украшение? – холодно осведомился герцог.
– Его мы обсудим позже.
– Не вижу причин зря тратить время. Обнаженная женщина никогда не украсит мой обеденный стол. И это все, что у меня имеется сказать по этому поводу.
Герцогиня презрительно фыркнула и уронила руку Роберты.
– Фи! Она настоящий шедевр!
– Она настоящий позор, – возразил муж.
Графиня не выказала ни малейших признаков страха, чем весьма удивила Роберту. Сама она непременно сдалась бы перед столь откровенным гневом взбешенного мужчины.
– Думаю, ты проиграла! – весело объявил лорд Гриффин. – Верь или нет, Джемма, но твой муж занят слишком важной работой, чтобы всякие обнаженные, пусть и откровенно соблазнительные дамы ставили ему палки в колеса. А вы что думаете, леди Роберта? Вы, очевидно, прекрасно воспитаны. Как по-вашему, будет ли иметь успех бал, на котором главным украшением будет леди Нептун?
Роберта еще раз оглядела вышеуказанное украшение. Женщина действительно обнажена. Интересно, до чего же их тела различны! Груди незнакомки были втрое больше, чем у Роберты.
– Полагаю, большинство людей посчитают такое украшение негигиеничным, – ответила она. – Ведь это ваш обеденный стол? Существует вполне определенная возможность того, что люди просто откажутся сесть за него.
Ее речь была встречена недоуменным молчанием, прерванным взрывом смеха.
– Джемма, тебя и тут прижали к стенке! – весело сказал граф.
Герцог улыбнулся, и Роберта неожиданно ощутила силу этой улыбки.
– Я готов всеми силами помогать неимущим. Добрые дела, как известно, вознаграждаются на небесах.
Герцогиня слегка пожала плечами и обратилась к француженке:
– Каро, дорогая, ей нужно одеться. Не можешь ли ты принести ей что-нибудь подходящее?
– Да вы шутите! – воскликнула та, прижимая ладонь ко лбу. – Может, ее еще и в пеленки завернуть?
– Лишь бы пеленка прикрывала ее от ключиц до щиколоток, – уточнил герцог. Женщина, выразительно жестикулируя, разразилась быстрой французской речью.
– Теперь мне действительно необходимо выпить чаю, – пробормотала герцогиня, снова сжимая локоть Роберты. – Итак, мы идем в мою гостиную. Конечно, я веду себя как ужасная трусиха, оставляя Бомонта наедине со своей секретаршей, но он это заслужил. Не так ли? Обещаю не жаловаться на пеленки леди Нептун.
Лорд Гриффин отвернулся. Голос секретарши поднялся до негодующего визга.
– Возможно, мадемуазель Каро сумеет приспособить свои замыслы к деликатной чувствительности английских леди, – предположила Роберта, втайне уверенная, что большинство замыслов француженки ужаснет и изумит знакомых ей дам.
– А может, и нет, – задумчиво протянула герцогиня. – Тогда она покинет меня и вернется во Францию, где по крайней мере три графини отдадут все, чтобы воспользоваться ее услугами. За последние несколько лет мне пришлось удвоить ей жалованье. Ах, о каких глупостях я болтаю! Ведь вы приехали по столь серьезному делу…
– Что касается…
– Пожалуйста, не будем говорить о грустных делах, пока не усядемся за чай. Я бы позвонила, чтобы принесли кларет. Всегда считала, что он прекрасно подкрепляет нервы, когда речь идет о всяких неприятностях. Правда, сейчас еще слишком рано.
Они вошли в маленькую гостиную.
– Садитесь, леди Роберта.
Роберта уселась поудобнее.
– Мне следовало бы объяснить, кто я такая…
– Да, – перебила герцогиня. – И я в качестве жены политика принимаю свою первую гостью! Подумать только! Надеюсь, вы понимаете, как мне важно, чтобы все было по правилам?.. Сколько денег вам нужно?
– Дело не в деньгах. Видите ли, я… – пробормотала Роберта.
Дверь с треском распахнулась. На пороге стояла секретарша герцогини. Грудь ее вздымалась, волосы были растрепаны, а кулаки – стиснуты. Роберте пришло в голову, что сейчас она была невероятно похожа на Юдифь, если не считать отсутствия отрубленной головы. Сразу становилось ясно, что будь ее воля, она сейчас размахивала бы головой герцога.
– О Боже, – выдохнула герцогиня.
– Я немедленно, сейчас же, в эту минуту возвращаюсь на берега Франции, где мою работу ценят по достоинству! Этот ваш муж – человек бесчувственный, не понимающий красоту жизни! Никакого понятия об эстетике! У него душа грязная! Он купается в грязи! Мне вас жаль!
– О, Каро! – воскликнула герцогиня, поднимаясь. – Ты, конечно, пошутила?! Не можешь же ты вот так взять и оставить меня? Меня! После всех тех великолепных балов, которые мы задумывали вместе! Подумай о сатирах!
Герцогиня поспешила проводить секретаршу и широко улыбнулась гостье. Роберта невольно зажмурилась: сила обаяния герцогини была такова, что присутствующие невольно теряли самообладание.
– Ваши неимущие, леди Роберта, только сейчас стали предметом моей особой заботы.
– По правде говоря, я не имею никакого отношения к неимущим, – покачала головой Роберта, возвращаясь на место. – Боюсь, что герцог принял меня за кого-то другого, куда более милосердного, чем я.
– Не может быть! Чтобы Бомонт и вдруг ошибся?! Такое ощущение, что сейчас зазвучит хор, поющий «Аллилуйя».
– У меня есть только я сама и мой багаж, – уточнила Роберта.
– Багаж? – озадаченно повторила герцогиня.
– Я ваша троюродная кузина. Вернее, пятиюродная или что-то в этом роде. Но так или иначе, а вы чем-то похожи на мою мать. Однако все же мы родственники, и я надеялась, что вы введете меня в общество, – заикаясь, пробормотала Роберта. Такой дерзости она от себя не ожидала. Кроме того, миссис Гроуп заверила, что ее непременно выкинут на улицу.
