А ещё твои чудесные учителя везут тебя в Стратфорд![8] Просто потрясающе! Раньше я считала Шекспира ужасно скучным, но в этом году мы как раз читали «Ромео и Джульетту», и оказалось, что он очень неплох, честно-честно. «Как вам это понравится»[9] вообще прекрасна, так что, думаю, увидев её в шекспировском родном краю (если можно так сказать), ты ощутишь прилив вдохновения и всё-таки начнёшь писать пьесу для театрального кружка. А написать её, я абсолютно согласна, тебе стоит. Но не расстраивайся, если одноклассницы решат по ставить что-нибудь испытанное, проверенное временем (то есть старое): в своём отечестве, как иногда говорит нам на уроках английского профессор Шилдс, пророка нет.
Да, если тебе интересно, Филлис теперь ведёт себя ещё более загадочно. Честно говоря, я считала, что капуста на шляпе и вылезание из окна уже сами по себе выглядят странными, но теперь она ещё и получает таинственные посылки! Представь, иду я вчера из школы по Драмкондра-роуд и вдруг замечаю чуть впереди Филлис с какой-то незнакомой женщиной в тёмно-зелёном пальто, судя по всему, увлечённых беседой. И когда они дошли до угла Клонлифф-роуд, та женщина передала Филлис какой-то свёрток. Я не смогла разглядеть, что это, но свёрток был не слишком большим, и Филлис тотчас же сунула его в свою сумочку. Потом таинственная женщина пересекла улицу и удалилась по Клонлифф-роуд, а Филлис пошла в сторону нашего дома.
Однако я успела перехватить сестру ещё до того, как она туда добралась, и Филлис аж подпрыгнула, когда я похлопала её по плечу.
— Это всего лишь я. А ты кого ждала? Полисмена?
Но напрасно я надеялась, что она, побледнев от чувства вины, сразу раскроет мне все свои страшные тайны, — она выглядела скорее раздражённой.
— Не говори ерунды. Я просто не ожидала, что кто-то подкрадётся ко мне со спины, вот и всё.
— И где же ты была? — поинтересовалась я.
— С Кэтлин, — быстро ответила Филлис. — Мы ходили в одну чайную в центре.
— А мне показалось, ты с кем-то разговаривала. Какая-то незнакомка в зелёном пальто.
Вот тут Филлис действительно побледнела. По край ней мере, стала чуть бледнее обычного. Но только на секунду.
— О, я наткнулась на одну из подруг Кэтлин, и та передала мне книгу, которую пообещала ей одолжить. Сама она зайти не может: не хочет подхватить грипп. Сестра Кэтлин как раз с ним слегла. Похоже, их семья чересчур восприимчива к микробам.
Ну, я, конечно, в жизни бы не доказала, что это неправда: может, та женщина в пальто и в самом деле подруга Кэтлин, ужасно боящаяся микробов, может, внутри свёртка и впрямь была всего лишь книга (хотя выглядело не особенно похоже), однако я абсолютно точно знала, что Филлис соврала. Но ей говорить ничего не стала.
Зато сегодня в школе я рассказала об этом Норе, и она (хотя склонности к фантазиям у неё нет) была вынуждена признать, что всё это довольно подозрительно:
— Может, она действительно стала революционеркой?
Но я сказала, что не думаю, будто у Филлис вообще есть политические взгляды.
— Она о таких вещах никогда даже не упоминала.
— При тебе, — возразила Нора. — Но это не значит, что у неё их нет. Может, она решила, что ты всё равно не поймёшь. И, вероятно, была права.
Я, разумеется, почувствовала себя несколько оскорблённой: как она могла подумать, что я не из тех сестёр, которым революционерки могут доверять?
— Уж я бы, конечно, маме с папой ничего не сказала. Ну, скорее всего. Если бы только не решила, что она затевает что-то опасное.
— Вот видишь.
— В нашей семье вообще в политике не разбираются. Не то что твоя тётя. Родители, как и все вокруг, за старый добрый гомруль.
— Это ещё ничего не значит, — настаивала Нора. — Людям не обязательно придерживаться тех же политических взглядов, что и их родители. Иначе в мире вообще ничего не изменится.
Нора, конечно, иногда любит строить из себя всезнайку, но это она очень точно подметила. Что, впрочем, ещё не означает, будто Филлис и в самом деле решила затеять революцию. Просто теперь я буду за ней наблюдать.
— Ты имеешь в виду шпионить, — кивнула Нора. Прозвучало грубо, но что тут поделаешь: особой разницы между наблюдением за Филлис и слежкой я не вижу. Хотя, как я сказала Норе: «Ничего по-настоящему подлого и бесчестного, вроде как читать её письма или что-нибудь в том же духе, я делать не собираюсь. Просто буду и дальше отмечать всё более-менее загадочное в её поведении». Так я и собираюсь поступить.
Ты ведь не думаешь, что она могла вляпаться в историю с кражей драгоценностей, как Питер Фицджеральд? Всё бы разом и объяснилось. Хотя, конечно, это кажется даже менее вероятным, чем её революционная деятельность.
Правда ужасно то, что случилось с «Титаником»[10]? Джулия прочитала пару газетных репортажей, и ей потом снились кошмары. По правде сказать, я и сама не могу перестать об этом думать. Вот ведь бедняги! Мы все молились за них. Говорят, тётя одной девочки из старшего класса плыла на том корабле, но они получили телеграмму, что ей удалось спастись.
Вы молодцы, что выиграли хоккейный матч. Поскольку моя школа находится прямо в центре города (ну, от Эклс-стрит до Сэквилл-стрит можно дойти минут за пятнадцать), территория у нас не такая большая, как в вашей английской глуши, но тоже есть свой теннисный корт и хоккейная команда (старшие девочки подумывают собрать ещё команду по хёрлингу[11], это что-то вроде хоккея, но дальше разговоров дело пока не пошло). К счастью, играть в хоккей нас не заставляют — как ты знаешь, мне такое не по душе. Зато два раза в неделю гоняют на гимнастику и танцы, а с гимнастикой, которая в целом сводится к нескольким глупым упражнениям, у меня просто катастрофа (хотя в танцах я весьма хороша, что даже Нора признаёт). Может, после окончания школы мне стать профессиональной танцовщицей? Стоит заявить, что собираюсь, — хотя бы ради того, чтобы увидеть лицо тёти Джозефины…
Пиши скорее!
С наилучшими пожеланиями,
