ситуацию, обязано выдать вас германским властям.
В толпе ахнули, послышалось: «Боже, только не это!» Некоторые начали переглядываться и спрашивать друг у друга: «Что он сказал? Недействительны?»
И тут, к ужасу Альфреда, французский капитан принялся рвать его паспорт в клочья. Их единственная надежда на спасение, то, что сохраняло им жизнь долгие месяцы скитаний, рассыпалось у ног профессора в прах.
— Вы трое, идите туда, к остальным, — капитан оттолкнул их и перешел к следующим в очереди.
— Что вы наделали?! — Альфред нагнулся, чтобы поднять обрывки паспорта. — Посмотрите, эти документы настоящие, — он взял офицера за рукав, протягивая титульную страницу. — Их проверяли неоднократно. Посмотрите сюда. Мы граждане Парагвая, мы хотим вернуться домой. Мы требуем права на транзит!
— Вам нужен транзит? — произнес немец. — Будьте уверены, вам его предоставят.
Два охранника автоматами отогнали профессора и его семью от очереди.
— Берите вещи! Идите туда! — им указали на толпу владельцев латиноамериканских паспортов, оцепленную охраной.
Рассерженные и не готовые подчиняться люди кричали и размахивали паспортами. После восьми месяцев ожидания в заточении их вдруг лишили надежды вырваться на свободу. Они все глубже осознавали полную безнадежность своего положения. Французский офицер на нескольких языках объявил, что на сбор вещей и погрузку в поезд, ожидавший за воротами лагеря, им дается пять минут.
— Куда вы нас везете?! — завопила испуганная женщина. Все эти месяцы по лагерю, словно чума, ползли зловещие слухи о местах, откуда не возвращались…
— На побережье, — хохотнул один из французских полицаев. — На юг Франции. Куда же еще? Разве не туда вы все так стремитесь попасть?
— Мы приготовили для вас экспресс. Не беспокойтесь, — фыркнул другой. — Латиноамериканские аристократы поедут первым классом.
Паника охватила толпу со скоростью лесного пожара. Некоторые отказывались подчиняться. Старый раввин с седой бородой и его жена протестующе уселись на чемоданы. Кто-то набросился на охранников. Теперь, когда всем стало ясно истинное значение происходящего и толпа вышла из-под контроля, охранники пошли в наступление и стали оттеснять людей к воротам лагеря, словно овец.
— Держитесь вместе! — крикнул Альфред вцепившимся в чемоданы Марте и Люси. На какой-то момент хлынувший к воротам людской поток разделил их. Толпа наседала, люди ругались, в возмущении потрясая в воздухе своими бесполезными документами. Охранники продолжали теснить их, орудуя прикладами винтовок как палками для скота. Седобородый раввин и его жена продолжали сидеть на месте. Стоявший над ними немецкий охранник орал: «Aussen! Вон! Встать сейчас же!». Тут и там вспыхивали драки, кровь лилась по разбитым прикладами лицам. Несколько стариков упали на землю, и обезумевшая толпа пошла прямо по ним, невзирая на отчаянные крики и призывы тех, кто пытался помочь несчастным.
Выбора не было. Кто с молитвой, кто с рыданиями, один за другим люди подхватывали свои пожитки, дубинками и прикладами полицаи гнали их к воротам. Повиновались все, кроме старого раввина и его жены. Охранники, внедряясь в толпу, пинали чемоданы: «Это ваше? Забирайте!». Объятые страхом, предчувствуя наихудшее, стеная и крича, люди продвигались к воротам Виттеля, как скот. Псы лаяли и рвались с поводков.
— Папа, что происходит? — спросила испуганная Люси.
— Иди сюда, не отставай, — ответил Альфред, прижимая к себе чемоданы и портфель. — Может, нас отвезут в другой лагерь для интернированных. Ничего, бывало и хуже, — он старался успокоить ее, но сам теперь уже не сомневался: это конец. У них не было документов. Марта больна. Впервые за восемь месяцев они вышли за ворота лагеря.
На путях стоял товарный состав. Сначала они не поняли, что это и был их поезд. Неожиданно лязг открывающихся дверей вагонов заставил всех вздрогнуть. Французские охранники остались позади. Вдоль путей, к ужасу беженцев, стояли только немецкие солдаты.
— А вот и ваши роскошные вагоны! — загоготал один из них. — О, позвольте вам помочь! — Он с размаху ударил какого-то мужчину прикладом по голове. — Полезайте внутрь!
Поначалу люди недоумевали и пытались сопротивляться. Это же вагоны для свиней, а не для людей! Но раздались две короткие очереди и, обернувшись, все увидели, что старый раввин и его жена лежат в луже крови около своих чемоданов.
— Боже мой, они нас всех поубивают! — завопила женщина в толпе.
И все рванулись к вагонам. Они карабкались, подталкивая молодых и старых, таща за собой свои пожитки. Стоило кому-нибудь замешкаться с неподъемным чемоданом или остановиться, чтобы сначала погрузить вещи, их отбирали и отбрасывали в сторону. Одежда, фотографии, туалетные принадлежности валялись по всей платформе.
— Нет! Это мое! — кричала женщина.
— Залезай! Залезай! Они тебе не понадобятся, — охранник подтолкнул ее внутрь вагона.
— Здесь нет сидений! — ахнул кто-то. Альфред помог Марте и Люси, сзади подсадили его самого. Вагон уже был полон, но людей продолжали заталкивать, и через несколько минут в нем было не продохнуть.
— Места нет! Места нет! Пожалуйста, — взмолилась женщина, — мы все тут задохнемся!
Но люди все прибывали.
— Пожалуйста, я не хочу уезжать! — надсаживался мужчина, перекрывая вопли толпы.
— Давай, ты что, хочешь сдохнуть, как те на площади?! — орал ему другой, оглядываясь на раввина и его жену, лежавших посреди двора.
— Моя дочь! Там моя дочь! Софи! — звала женщина.
— Мамочка! — отвечала ей откуда-то издалека девушка, оттесненная толпой к другому вагону.
Охранники продолжали загружать несчастных, пока в вагоне не стало невыносимо тесно.
Наконец двери захлопнулись.
Воцарилась полная темнота. Только сквозь косые щели в дверях пробивались тонкие полосы света. В кромешной тьме слышались всхлипы. Потом все смолкло. Такое молчание наступает, когда никто не понимает, что будет дальше. Невозможно было пошевелиться, даже двинуть рукой или вздохнуть поглубже. Смрад от восьмидесяти немытых тел, набитых в вагон, в котором с трудом поместились бы сорок, был почти нестерпимым.
Они стояли, прислушиваясь к крикам и плачу снаружи, пока не раздался свисток и поезд не тронулся с места. И тогда те, кто был в вагоне, снова начали всхлипывать, рыдать и молиться. Они так и стояли в темноте, прислонившись друг к другу. В углу им оставили два ведра: одно с водой, которой вряд ли хватило бы на всех, а другое — пустое. Альфред сразу понял его предназначение.
Поезд набирал скорость.
— Альфред, куда нас везут? — едва слышно спросила Марта.
— Не знаю, — он нащупал ее руки и сжал в своих. — Но, по крайней мере, мы вместе.
Глава 4
Когда товарный состав тронулся, полковник Мартин Франке отошел от железнодорожного полотна. Все закончилось. Евреев погрузили и отправили. Обман всплыл, и у них не осталось никакой защиты. Ему всего-то надо было подвесить приманку и набраться терпения: рано или поздно кто-то должен был клюнуть. Эти евреи готовы
