милю. Слишком много мишуры и мало правды.
— Ты даже не попробова, — заметил Рич, когда мы ехали в сторону моего дома.
— Ты её глаза видел? А наряд? А квартиру?
— А что? Типичная гадалка.
— Типичная меркантильная лгунья: пронизывающий взгляд — счётчик, эффектный наряд, квартира «а — ля будуар Дракулы»
— Ладно, этот вариант отметается. Тогда что делать будем? У меня идей больше нет.
— Отвези меня домой.
— Снова зароешься в книги? — Протянул Рич, посмотрев на меня сочувствующе.
— Нет. Не знаю… — Замотал я головой. — Просто домой хочу.
******
Может, я действительно идиот, а? Столько времени прошло, а я ничего не добился — только зациклился на одном. Но я же иначе не могу.
Я не могу поверить, что нет одной и той же движущей силы, заставляющей читать детям сказки и рассказывать легенды. Что нет никакой цели, только рассказать стандартную формулу: добро победит зло. Такую неустойчивую и легко развеиваемую реальным миром. И то, так не во всех сказках. Есть сказки печальные, а порой и страшные. Что-то ещё должно быть. Что-то сильнее этого утверждения, что-то одно на всё. Что они ещё показывают? Единая нить, которая тянется сквозь века и расстояния во все сказки, что она пытается сказать?
Я не прошу миллиардов, славы, и прочей мишуры, за которую так держатся другие. Я прошу помочь — не ответа — разъяснения подсказки, которую я получил самостоятельно. Дело не в том, что мне скоро защищать диплом по этой теме — я просто хочу понять. Знаю, это глупо и наивно, это может быть глупой целью, но для меня это важно. Пожалуйста, помоги мне, кем бы ты ни была, орлица с картины. Может, ты галлюцинация, может посланница богов, может даже какой-нибудь бес. По сути, мне всё равно. Главное — помоги…
Так я думал, глядя в потолок, будто ожидая, что сейчас там откроется окно и оттуда что-нибудь прилетит. В комнате становилось всё темнее, белый потолок чернел на глазах. Краем уха услышал, как застучали капли по подоконнику. Дождь. По стенам поползли тени от веток рябины за окном. Сколько же я валяюсь так? Час, три, десять?!
Снова потянуло в сон. У меня, походу, хронический недосып уже. Я не стал бороться с уставшим от всех этих событий организмом и уснул.
******
Спал я без снов, только чудился мне орлиный клёкот. Утром, как на привязи, я снова сел в автобус и поехал в Дом Художника.
«Если сегодня ничего не случится, я уйду в запой» — Решил я, выходя на нужной остановке.
И снова я один в зале перед картиной, как монах перед иконой. Странно, но сегодня она уже была какой-то …обычной что ли. Странно…
Тут у меня зазвонил телефон. «Номер засекречен» — светилось на дисплее. Я пожал плечами, во мне слабо зашевелилось любопытство, и я нажал на «ответить»
— Алло?
— Обернись, — попросил меня женский голос и отключился. Я обернулся. Сзади, в паре метров от меня, стояла женщина лет тридцати, высокая, в странной одежде — поверх чёрного трико была накинута мотоциклетная куртка. Я опустил взгляд на ноги — там красовались чёрные туфли на головокружительном каблуке. Снова посмотрел на лицо. Вот что меня приковало — овальное лицо, с немного дерзкими чертами в обрамлении гривы чёрных волос.
А глаза… не знаю, как называется эта генетическая аномалия, но выглядит очень красиво и фантастично — правый глаза был светло-голубым, а левый цвета гречихи. Я невольно бросил взгляд на картину с орлицей. Женщина заметила это и кивнула, широко улыбнувшись. Я задал совершенно абсурдный вопрос:
— Вы из картины? — словно боясь, что она не поймёт меня, я пальцем ткнул в картину за спиной. Чувствовал себя при этом полным идиотом.
Женщина снова кивнула и сделала шаг мне навстречу, протягивая руку, — Акила.
Я подошёл к ней и пожал руку, тоже представляясь, — Артур.
— Это я знаю, — Акила потёрла руки и добавила, — давай перейдём к делу. Ты просил о помощи. Помощь пришла.
Я кивнул и честно признался, — я уже задолбался сам искать ответ,
Акила усмехнулась, — Да, я заметила. Давай пройдёмся. А то сидеть в картине две недели и таращиться на эти стены мне порядком надоело, — предложила посланница, чуть ли не с ненавистью оглядывая зал.
*****
Мы шли по парку, Акила шла, жадно вдыхая свежий воздух и с интересом осматривая всё вокруг. Я молчал. Она ждала меня две недели в этой картине, пусть отдохнёт. Но хватило меня ненадолго. Вы ведь знаете это чувство: когда вот-вот вы можете узнать то, к чему так долго шли и больше ни минуты ждать не хотите? Вот, тоже чувствовал и я, но спросил почему-то совсем другое.
— Ты откуда?
— Ты же говорил, что тебе всё равно, кто я: злой дух или посланница богов, — повернулась ко мне Акила, весело посмотрев на меня. Я даже не удивился тому, что она знает мои вчерашние мысли.
— А сейчас почему-то не всё равно. Сам не понимаю, почему.
Акила же не удивилась и ответила:
— Так часто бывает. Начинаешь дрожать за душу: вдруг ей угрожает опасность? Но ты не беспокойся — я не от тьмы. Легенды верны. — Улыбнулась она, срывая на ходу ветку какого-то дерева и прижимая листы к носу. Я невольно улыбнулся.
— Так долго не была на улице? — Спросил я, срывая ей с клумбы какой-то цветок. Акила кивнула я знак благодарности, полюбовалась на цветок (анютины глазки — понял я, когда пригляделся) и ответила:
— Ты не представляешь, как долго я не была на воздухе. И тебе спасибо, что сейчас я здесь.
— Присядем? — Я повёл рукой в сторону скамейки. Вспомнились ей слова, сказанные в выставочном зале: «Ты просил о помощи. Помощь пришла«…
Я, что мог и раньше?
Мне показалось, что надо мной посмеялись.
— Давай. И говори уже, я же вижу, у тебя есть что сказать, — поторопила меня посланница. Зря она это сказала. Где — то внутри меня что-то щёлкнуло и понеслось…
— Неужели я зря столько лет шуршал листами книг и засыпал с красными от бессонной ночи глазами? Зря всё это было? Мог просто позвать?! Я идиот.
Я прекратил самобичевание и поднял глаза. Акила смотрела на меня, как… диковинного зверька.
— Что?
— Задай свой вопрос, главный вопрос, и я отвечу, — она склонила голову набок, всё так же глядя на меня.
— Я мог призвать тебя раньше? — Послушавшись Акилу, повторил я. Как говориться, упрямство не лечится.
— Сирианские водопады, конечно же, нет! — Воскликнула она, отбрасывая гриву тёмных волос за спину, — тебе надо
