Ознакомительная версия. Доступно 8 страниц из 38
соседи ваши, новороссы, поляки, белорусы, все народы нашей великой страны вместе живут, жили и будут жить, – после этих слов, сержант Виктор подошёл к солдату и приказал ему отвести беженца в Цитадель, разместить в безопасном месте и вернуться на позицию.
– Пойдёмте со мной, Николай, – произнёс солдат и, развернувшись, повёл мужика в сторону Цитадели. Тот, обрадовавшись такому тёплому приветствию в крепости, с радостью пошёл за солдатом, попутно расспрашивая его о войне и о сооружении, не зная вовсе того, что через полтора часа крепости придётся обороняться от проклятых немецких убийц, захотевших прибрать русское богатство к своим рукам.
– Послушай, Мiкола, а почему ты нас так боялся-то, а?
– Ох, лучше уж и не рассказывать тебе об этом… Это было давно, меня тогда забрали на службу на Кавказ. Там я познакомился с хорошим человеком – Алёшей, который на протяжении всей моей армейской карьеры помогал мне, объяснял, что да как, защищал от тамошних задир и так далее. Однако, когда мне оставалось полгода до конца службы, Алёша уехал домой, попрощавшись со мной и подарив мне вот тот крест, который сейчас я ношу на шее. «На счастье» – говорил он. Однако крест не помог мне сохранить свою психику и мнение о русских людях. Через неделю после отбытия Алёши, я наткнулся на компанию сержантов, избивавших на заднем дворе нашего корпуса небольшую собаку, вроде дворнягу. Один из них бил её ногами, а два других держали спереди и сзади, при этом все они очень громко и злобно смеялись. Меня аж в дрожь взяло от увиденного. Я кинулся помогать собачке, однако при виде меня, один из тех, кто держал бедное животное, достал пистолет из кобуры и направил на меня. Тогда сержант, избивающий пса, остановился и повернулся в мою сторону. Дальше он медленно подошёл ко мне и спросил лишь: «Чего надо, сопляк?» Я не мог сдерживать себя, так как был парень вспыльчивый, поэтому ответил: «Отойдите от собаки, скоты! Дайте ей спокойно уйти, в чём она виновна?» «А ты, смотрю я, смелый!» – ответил мой собеседник и, достав из кобуры уже свой пистолет, нацелился на собаку. «Выбирай: либо ты, либо этот жалкий пёс», – сказал он с ухмылкой и засмеялся как последний подонок. У меня голова закружилась, в глазах потемнело на пару секунд. Я не мог ровно дышать, сердце колотилось, но я понимал, что не могу дать собаке умереть. Я собрал последние силы в кулак и проговорил: «Не трогайте животное». «Тогда ты, смельчак!» – злорадно ответил сержант и перевёл ствол на меня, велев своему приятелю отпустить собаку. Та, заскулив, побежала прочь из нашего лагеря и больше, надеюсь, не возвращалась к этим скотам. Однако теперь под угрозой стояла моя жизнь. Я не мог больше думать о чём-то рационально, я закрыл глаза, взял в руку висящий на шее крест и стал молиться. Увидев это, сержант на секунду опустил руку с пистолетом, однако потом тут же вернул её на место. Возможно в тот момент в его голове промелькнул светлый лучик человечности и сострадания, однако тьма его гнилого сознания тут же поглотила этот лучик и не дала ему даже шанса на то, чтобы спасти умирающего человека и умирающую душу. Сержант же, пораскинув мозгами, опустил пистоле чуть ниже и, прицелившись в районе ноги, спустил курок. Пуля, вылетевшая также мгновенно, как бьёт в дерево молния или падает капля дождя, прошла через мою ногу насквозь, разорвав мышцы и повредив коленную чашечку. На секунду я почувствовал неумолимую боль, однако буквально через мгновение, после моего падения на землю, эта боль ушла, однако появилась другая. Это была ужасная ноющая боль, будто в ногу загнали гвоздь и оставили там. Эта боль была настолько ужасна, что я не мог её терпеть и, закрыв глаза, потерял сознание. Дальше единственное что я помню – свет. Как свет в конце туннеля, который отдаляется по мере твоего продвижения в его сторону. Свет, который сеет в сердце слепую надежду, на спасение или счастье, однако с каждой минутой забирает её по кусочку и в конце разрывает полностью. Однако в тот раз что-то высшее и незримое сжалилось надо мной, и я открыл глаза. Я лежал на своей кровати в казарме, а рядом сидел Алёша. Да, он вернулся в часть, потому что забыл здесь свой дневник, который он вёл на протяжении всей жизни, однако по счастливой случайности увидел, как на заднем дворе трое сержантов смеются надо мной, лежавшим в грязи без сознания и с простреленной ногой. Поскольку он на тот момент был в чине старшего лейтенанта, он немедленно разогнал их, а через час все они отправились под военное заключение. Дальнейшая судьба их мне не известна, однако по слухам, ходившим в нашей части следующий месяц (моё время пребывания там увеличилось из-за ранения ноги и лечения), двоих из них сослали в Сибирь, а третьего расстреляли за неповиновение указу военного суда и попытку побега из заключения. Однако несмотря на то, что эти трое избивали невинное животное, несмотря на то, что прострелили мне колено и, вероятно, убили бы, несмотря на то, какие гнилые были у них сердца, я всё равно испытываю небольшую жалость и сострадание, однако не столько к ним, сколько к их матерям и отцам. Подумать только, ведь где-то родители лишились своего сына, цели своей жизни навсегда. Где-то родители даже не знают, где искать их детей, которые возможно и не были плохими в их глазах. Ведь ребёнок никогда не будет убийцей или преступником в глазах своих родителей, потому что родители любят своего ребёнка больше, чем свою жизнь. Так что их, пожалуй, можно понять, когда они ради своих детей совершают абсолютно несуразные действия или поступки, ведь они любят тех, кого растили, кого воспитали и ради кого жили, живут, будут жить и даже погибнут. Алёша же оставался со мной всё время, пока я выздоравливал, приходил в чувства, наново учился ходить и в целом пользоваться правой ногой. Никто в части по правде говоря не любил меня так, как мой лучший на тот момент друг. Они были великороссы, а я – малоросс. Честно говоря, я даже могу понять их, ведь они считают себя великими из-за своих вождей, из-за Царя, который ведёт империю в небытие, уничтожает свой народ и страну. По правде говоря, я боюсь обсуждать такие темы, однако вижу, что вам можно доверять. У вас глаза добрые, руки ваши не запачканы кровью других, а совесть чиста.
Ознакомительная версия. Доступно 8 страниц из 38
