Книга Наследник братвы - Джейн Генри

— Почему вы хотели встретиться со мной? — настаивает она.

— Я хочу, чтобы мы узнали друг друга получше, — говорю я ей. — Ты тоже этого хочешь, не так ли?

Густые темные ресницы смыкаются, когда она прищуривается, глядя на меня.

— Вы не будете контролировать сеансы.

— Думаешь, это ты все контролируешь? — спрашиваю я ее.

Я постукиваю тяжелым пальцем по столу, издавая глухой звук, который кажется необычайно громким в тесном пространстве.

Дрожь пробегает по ее стройному телу.

— Можешь сотрудничать со мной или можешь вернуться в свою камеру, — холодно говорит она.

Она сегодня упрямая. Пошла в наступление. Перешла на «ты».

Хотел бы я не быть прикованным к этому столу, и наказать за дерзкий тон.

Вместо этого я вынужден вести переговоры.

— Сотрудничество подразумевает взаимное соглашение, — отвечаю я.

— Что ты имеешь в виду?

— На нашей последней встрече ты отказалась отвечать на вопросы о себе. Как, по-твоему, мы сможем общаться друг с другом, строить отношения, если от меня ждут, что я все расскажу тебе, в то время как ты — закрытая книга?

— Необязательно быть лично знакомым со своим психологом, — говорит Клэр. — Так даже будет лучше.

— Кто сказал?

— Десятилетия клинических исследований, — язвительно отвечает она.

— Я не пишу диссертацию. Я сообщаю тебе свои условия.

Клэр обдумывает, ее мозг быстро работает за неподвижной маской лица.

— Хочешь обмен информацией? — говорит она. — Вопрос за вопрос?

Я киваю, подавляя улыбку.

— Верно.

Она легонько постукивает кончиком пальца по столу, бессознательно подражая мне. Потом говорит.

— Начнешь?

Ах. Мисс Найтингейл предпочитает играть черными?

— Конечно, — отвечаю я. — Что делала на свой день рождения?

Ее темные глаза скользят по моему лицу, и она начинает говорить:

— Как ты… — прежде чем оборвать себя.

Потребовался один звонок по незаконному мобильному телефону, чтобы получить базовую информацию о Клэр Найтингейл. Мой знакомый Юрий раскопает больше информации в выходные, но сейчас я уже в курсе, что Клэр получила награду за выдающиеся студенческие исследования в школе, что она живет в шикарной квартире, намного превышающей бюджет выпускника, и что ей исполнилось двадцать девять всего четыре дня назад.

— Родители устроили для меня вечеринку, — натянуто говорит она.

В ее тоне нет никакой теплоты. Никакой благодарности. И не думаю, что это из-за меня.

— Что делала на вечеринке?

— Это уже второй вопрос, — говорит она.

— Ну нет, только не это правило, я уверен, что у тебя тоже будут свои последующие уточнения после вопроса.

Она слегка поджимает губы, обдумывая, а затем соглашается.

— Мы играли в криббидж и покер.

— Ты любишь криббедж и покер?

— Не очень.

— Тогда зачем ты играла?

Она хмурится.

— А ты никогда не делаешь того, чего не хочешь?

— Не так часто… пока не оказался здесь.

Мы оба снова осознаем, где сидим, цепи на моих запястьях звенят. На мгновение эти элементы, казалось, растворились вокруг нас, стали бледными и туманными, но лицо Клэр выделялось в четких деталях. Теперь все стремительно возвращается в фокус.

— Моя очередь, — твердо говорит Клэр.

Я ожидаю, что она спросит о Рокси. Мой желудок сжимается в предвкушении.

Вместо этого Клэр говорит:

— Ты приехал в Пустошь, когда тебе было шестнадцать?

— Верно.

— Где ты жил раньше?

— В Москве.

— Откуда у тебя американское гражданство?

— Моя мать была американкой.

Клэр слегка откидывается на спинку стула, ее темные глаза скользят по моей неуклюжей фигуре.

— Какой она была? — спрашивает она.

Я уверен, ей интересно, что за женщина воспитала такого сына, как я. Она могла бы представить наркоманку, проститутку, стриптизершу…

Импульс исправить это предположение непреодолим.

— Она была шеф-кондитером, — говорю я. — Работала в ресторане, отмеченном звездой Мишлен. Ее выпечка была настоящим искусством. Она была образованной и вежливой. Прекрасно вписалась бы в твою вечеринку по случаю дня рождения, — я слегка улыбаюсь. — В отличие от меня.

Вижу любопытство на лице Клэр. Ей интересно, как такая женщина стала невестой одного из самых известных боссов Братвы в Пустоши.

Но это тема, которую я не хочу обсуждать.

Поэтому я грубо спрашиваю:

— А что насчет твоей матери?

Я уже сделал вывод, что у Клэр Найтингейл непростые отношения с родителями. Конечно же, она застыла как вкопанная, пытаясь ответить как можно более вежливо.

— Я полагаю, ее можно назвать светской львицей. Она входит в советы директоров нескольких благотворительных организаций. К тому же отличная теннисистка.

Бедняжка Клэр. У нее на лице написаны проблемы с мамой — возможно, и с папой тоже.

Время надавить на больное.

— В доме Найтингейл, должно быть, высокие запросы, — говорю я. — Маленькие богатые девочки не становятся врачами, если не пытаются произвести на кого-то впечатление. И все же это последнее место, где родители хотели бы видеть свою дочь. Возможно ли подчиняться и бунтовать одновременно?

Я наклоняюсь вперед на столе, цепи сдвигаются с шипящим звуком. Я сцепляю пальцы под подбородком, пристально наблюдая за Клэр.

— Чем занимается папа?

— Он банкир, — говорит Клэр бледными губами.

Она лжет.

Я оставляю это небольшое несоответствие для дальнейшего использования.

— Когда ты начал работать на своего отца? — требует Клэр.

— В детстве, — говорю я, и это правда. Мне было двенадцать лет, когда он впервые вложил мне в руку пистолет.

Я мог бы солгать Клэр в ответ на ее ложь, но, несмотря на все мои недостатки, все грехи, которые я совершил, у меня есть одна черта, которую я никогда не переступаю: я всегда держу свое слово. В плохом или хорошем смысле, но если я обещаю, то с таким же успехом можно выгравировать это на гребаных каменных табличках.

— Ты сказал, что не веришь в реабилитацию, — говорит Клэр. — Не думаешь, что люди могут измениться.

— Я знаю, что они не могут, — рычу я. — Лжецы лгут. Воры крадут. Игроки выбрасывают свои деньги на ветер. Природа человека — это его судьба.

— Откуда знаешь, что твоя природа — быть преступником, только потому, что ты родился в семье братвы? — спрашивает Клэр, ее проницательные темные глаза прикованы к моему лицу. — Что, если бы ты родился в моей семье? Разве ты не принял то, что тебя окружало? И, в конце концов, окружающая среда может измениться… обстоятельства меняются…

— Если бы мой отец был банкиром, — говорю я. — Тогда я не был бы собой. Все котята разных пород едят мышей.

— Ты ошибаешься, — говорит Клэр.

Ее противоречие вызывает у меня приятный трепет раздражения.

Мне нравится, что эта маленькая птичка спорит, как будто я не могу разорвать ее надвое, если она меня разозлит.

Но я не хочу разрывать Клэр надвое. Я хочу научить ее лучшим манерам.

Я хочу сжать ее… скрутить