угрожающе. — Что ты здесь делаешь, только меня позоришь?
— Чтоб ты голову разбила, — пробормотал цыган ей вслед и пошел к группе женщин, выказывавшим интерес к его товару.
— Это все больше начинает походить на детективный роман, — сказала Майя. — Какой сюжет! Ладно, давай посмотрим, что за бумага?
Стоя у крепостной стены и притворяясь, что любуются городом, они развернули лист. Это была фотокопия части штабной карты в масштабе 1: 25000. Какая это часть страны — узнать было невозможно: сверху, на то место, где, видимо, приводились сведения о нанесенной на карту территории, при копировании наложили белую страницу. Надписи были на латинице, названия — явно македонские, но во французской транскрипции. На изогипсах холма с названием Карваница чернилами был нарисован круг, а в круге три квадрата, расположенные треугольником: два внизу, один сверху. Сбоку стояла подпись. Боян напряг зрение: первое слово было col. — что могло быть сокращением от colonel, а затем: Н.А. de Rosallier.
— Полковник де Розалье, — пробормотал Боян.
— Это еще кто такой?
— Новый персонаж твоего романа, — сказал Боян. — Он отметил место на карте.
— Остров сокровищ?
— Посмотрим. Пока что все это чепуха.
За стеной из больших тесаных глыб, скрытый от любопытных глаз, Бояна и Майю ждал сигаретный контрабандист, он же — продавец семечек.
— Ну, что скажешь?
Он улыбался и хотел, чтобы Боян разделил с ним радость.
— Ничего, — ответил Боян. — Эти карты привозят из Болгарии и по пятьдесят марок за штуку продают дуракам. Я к ним не принадлежу.
— Ну, и не надо, — сказал цыган. — Эта настоящая. Забудь про те, болгарские. Тут закопано золото.
— Да ладно тебе. Ну, хорошо, если так — дай посмотреть, что ты нашел, если у тебя есть что-то реальное, то, что ты выкопал. А такого мне не нужно!
Цыган ловко выхватил карту у Бояна из рук.
— Ну, тебе не нужно, другому будет нужно, — надменно сказал он.
В этот момент над их головами, на стене, которую жители города когда-то в раннем средневековье выстроили из камня античного театра, разрушенного землетрясением, показалась девочка. Она стояла над ними с победной улыбкой на лице, опираясь на свой велосипед, будто собиралась на нем улететь.
— Я все видела! — крикнула она. — Я все видела и все расскажу отцу. Вот тогда посмотришь!
И она исчезла.
— Проклятая девчонка, — прошипел цыган. — Все это не просто так. Она и впрямь накличет на меня беду.
Он высыпал остатки семечек и орехов в щель между камнями и побежал, размахивая лотком.
— Теперь у нас есть еще и плохая девочка, — задумчиво сказал Боян. — Как в романах Агаты Кристи.
5.
Майя и Боян сидели в кафе «Летница». Охрид начинал шевелиться: в утренней свежести раздавались детские голоса, звонкие, как бусинки с порвавшегося ожерелья, прыгающие по мощеной улице; на террасе кафе официанты открывали зонтики; пароход в порту гудел, отплывая. Вокруг за другими столиками сидели ранние пташки — пенсионеры, они читали газеты, комментируя вслух новости.
Внизу, за широкой площадью, по которой, облизывая мороженое, гуляли дети, дрожала светящаяся лента озера.
— Твоя стела в честь Митры вытесана во времена императоров Каракаллы и Геты, то есть во втором десятилетии третьего века, — сказал Боян, поднимая голову от фотокопий, которые он раскладывал перед собой.
— Это я уже поняла. Каракалла — это который с конем?
Майя отодвинула стул, потому что солнце, пробившееся между листьями большой катальпы, в тени которой они сидели, слепило ее, светя прямо в лицо.
— Нет, с конем изображен Калигула. Но дело, похоже, не в этом. Мне вот что пришло в голову. Эта латинская буква V — наверняка значит Венера.
— Какое отношение Венера имеет к Митре?
— А вот послушай, послушай: «Было семь степеней посвящения в культ. Они назывались: „ворон“, „невеста“, „воин“, „лев“, „перс“, „солнечный посланник“ и „отец“». Каждая степень соответствовала движущемуся небесному телу — Меркурию, Венере, Марсу, Юпитеру, Луне, Солнцу, Сатурну. Итак, вторая степень, «невеста», была в знаке Венеры.
— Что за невеста? Ведь женщины не имели доступа к культу, не так ли?
— Символически. Может, они были гомосексуалистами, кто знает. Невеста… Понимаешь?
Майя презрительно поджала губы.
— В любом случае, это годится в качестве отправной точки. Предположим, тот, кто заказал стелу, сделал это, потому что получил степень «невеста» — и этот знак сбоку, возможно, является отличительной чертой этой степени.
Боян допил кофе.
— Я должен идти. Отдыхай. Вернусь, как только смогу.
— Ты уверен, что тебе лучше пойти одному?
— Люди не хотят, чтобы женщины присутствовали при обсуждении тайных дел. Остаток культа Митры. Будь спокойна.
Боян поцеловал Майю и помахал ей рукой, выходя из огороженного садика при кафе. Он пошел по улице вверх — к старому Чинару. Современные товары почти полностью захватили витрины здешних магазинов, и Боян знал, что, скорее всего, не увидит в них ничего древнего, подлинного, но все же посматривал с любопытством. В витринах фотоателье были выставлены — как результат стремления их владельцев связать озеро с морем — ракушки, привезенные с Адриатики или из Греции. В мастерской по ремонту часов стремление к дальним странам приобрело прямо-таки экзотическое выражение: в витрине стояло чучело мангуста со змеей. В окне книжного магазина красовалась выцветшая на солнце карта Македонии в этнических границах.
Наконец в одной из витрин он увидел древности: пряжки для ремней, свадебные мониста из турецких монет, кольца, браслеты, даже старинную чернильницу с филигранью. Боян заметил, что за стеклом заблестели очки человека, пытающегося рассмотреть, кто стоит перед лавкой; он поднял руку в знак приветствия и вошел.
Старый ювелир отложил начатое кольцо и поздоровался. Когда-то он рассказывал Бояну всякие истории, связанные с археологической страстью охридцев. Среди этих историй самой необычной был случай с видными гражданами — врачами, аптекарями, адвокатами, которые нашли одну из бесчисленных карт, где было обозначено место невиданного сокровища, зарытого в землю. Но это место находилось в городе, у Верхних ворот, и копать так, чтобы никто ничего не заподозрил, было невозможно. Тогда они сняли полузаброшенный дом неподалеку, под тем предлогом, что будут там собираться, чтобы поиграть в карты, и действительно приходили туда каждый вечер: они с большим трудом рыли от подвала дома подземный туннель до места, обозначенного на плане. Дело, пусть и медленно, продвигалось. Но вдруг возникло непреодолимое препятствие: перед ними появилась старая стена из огромных каменных блоков. Они пытались обойти ее то с одной, то с другой стороны — но стена повсюду неумолимо вырастала перед ними. В конце концов они оставили свою затею, но перед этим написали на одном из камней год: 1932. Позже,
