Пару раз мы видели других "динозавриков", но столь больших и массивных, что предпочли обойти их подальше.
Но хуже всего была ночь. Едва стемнело, как вся равнина, казалось, заполнилась зверями, - в ярком, как уличное освещение, свете огромной луны над ней висели звуки, которые, наверное, оглашают ночью африканский вельд. Мы не видели этих зверей. Всю ночь мы просидели, забившись в крону развесистого дерева, прижавшись друг к другу, - страх, а главное, холод не оставили места для условностей. Я не поверил бы, что в такой ситуации вообще можно заснуть, - но мы заснули и спали крепко, не боясь свалиться вниз. Сплетение веток было достаточно густым. Утренний холод стал настоящей пыткой, но, отправившись в путь поутру, мы встретили кое-что похуже, - следы войны. Окопы, заросшие воронки, размытые дождями пепелища, кости - целые груды их, подозрительно похожих на человеческие... Мы очень внимательно смотрели под ноги, опасаясь ещё и мин. Я понял, что всё время здесь мы не выпускали друг друга из виду, даже на секунду, - одиночество было для нас хуже смерти.
- Ладно, мы дошли, - сказал Петр, когда мы перевели дух и осмотрелись. - Если что-то греет тут воду, кто-то должен следить за этой... за этим... короче, нам надо обойти озеро и подойти поближе к... к пирамиде.
Но сказать было куда легче, чем сделать. Это путешествие стало для нас новым кошмаром. Сперва мы пошли прочь от жаркой, душащей тучи пара, вдоль канала, и скоро добрались до реки. От канала её отделяла клиновидная бетонная стена с острым, словно нож, гребнем, впечатляюще высокая и массивная, осклизлая от сырости и древняя даже на вид. Острое зеленовато-серое ребро, и по обе стороны от него вода, с одной стороны - горячая, с другой - холодная. Мы повернули назад.
Не знаю, смогу ли я описать всё наше путешествие. Мы шли к невидимому водопаду, и его шум становился всё громче. Потом нас вновь накрыла туча пара, жаркая, удушающая. Мы мгновенно вспотели, даже не заметив этого, - мы и так в один миг промокли до костей. Пар душил нас, словно наши рты набили мокрой ватой. Мы хотели выйти из тучи, но в сером полумраке земля под ногами была видна всего на несколько шагов, неровная и скользкая. Мы постоянно спотыкались, поскальзывались и поднимались вновь. Рыжая глина ручьями стекала с наших тел, и скоро мы сами стали мокрыми и рыжими, - словно две не успевших просохнуть глиняных куклы, отправившихся на прогулку. Однажды мы заскользили по голому склону вниз, прямо в горячий, ревущий полумрак. Я уже приготовился к ванне из кипятка, но врезался в бетон, в верх ограждающей стены. Взобраться наверх по скользкому, как мыло, склону мы не смогли и пошли вдоль него.
Теперь заблудится было невозможно, но шли мы явно не в ту сторону. В конце концов, мы увидели в разрывах паровых туч водопад, где вода рушилась одновременно в обе стороны, - и в озеро, и в канал, судя по идущему от неё жару, нагретая почти до кипения.
Мы вновь повернули назад, задыхаясь от жары, хватая воздух ртами, как рыбы, и истекая потом, но пить нам больше не хотелось, - мы буквально дышали водой.
Не знаю, сколько длился этот бредовый поход. Бетон стены был неровный, мы постоянно спотыкались и падали, разбивая колени до крови, но уже слишком устали, чтобы замечать даже боль. Горы оползшей глины иногда полностью перекрывали верх стены, и нам приходилось карабкаться по скользкой наклонной массе, рискуя каждую секунду свалиться в кипяток и судорожно хватаясь друг за друга. Не знаю, смог бы я одолеть этот путь в одиночку. Наверное, нет.
В конце концов, мы выбрались на наветренную сторону и пошли быстрее, - по крайней мере, теперь мы видели путь. Но после влажного жара порывы ветра пронизывали ледяным холодом, и мы начали дрожать. Нас уже бил озноб, мы чувствовали, что больны, но всё равно шли, просто потому, что пока мы хоть что-то делали, нам не надо было думать. А начни мы думать, - нас бы охватил страх, дикий, беспредельный...
Отупев от усталости, мы мало что замечали, да и смотреть тут было не на что. Затянутое серыми облаками небо наверху, заросший травой склон слева, серая, в плывущих клубах тумана, пропасть справа. За ней однообразно тянулся высоченный земляной вал, тоже густо заросший травой. Через равные промежутки на нем торчали башни, - серые, угловатые, с узкими амбразурами, больше похожие на доты. Но там никого не было... да мы и не пытались привлечь чье-либо внимание.
Мы шли, наверное, несколько часов, не замечая, что канал вновь начал поворачивать к реке, шли, настолько ошалев от усталости, что шатались, как пьяные, и несколько раз чуть не упали в ров. Не будь верх стены таким неровным и шершавым, мы бы немедленно легли на него и заснули.
Как ни банально это звучит, но мы ничего не замечали перед собой, и остановились лишь наткнувшись на оплывший земляной пандус. Он поднимался над каналом, но от моста остались лишь опоры. За ними зияли ворота, - высоченный бетонный портал, прорезанный черной дырой туннеля. По бокам от него возвышались громадные, размером в двенадцатиэтажный дом, башни, - серые, обкрошенные, неровные, в выбоинах и трещинах, среди которых терялись узкие амбразуры. Все эти укрепления казались заброшенными уже лет двести назад, но на галерее над воротами что-то двигалось, - вроде бы люди, но мы не могли толком их рассмотреть: нас разделяла добрая сотня метров парового тумана.
Окончательно забыв об осторожности, мы замахали руками и закричали, хотя крики получились совсем негромкими. И тут же мы услышали другие крики - нечеловеческие, и совсем близко.
6.
Обернувшись, мы увидели нескольких... существ, совсем не похожих на людей, скорее, на орков из книжки, - здоровенные, как гориллы, и с волосатыми мордами, лишь наполовину человеческими. Только у горилл никогда не бывает рогов, и на их мордах никогда не бывает написано столь зверское выражение. Впрочем, рога, скорее всего, были не их собственные. На них было нечто вроде шлемов с доспехами, - кольчуги, поножи, а в руках (лапах?) они держали оружие, - секиры, мечи... и ружья. Или что-то похожее.
Это настолько походило на кадр из какого-нибудь фантастического фильма, что мы даже не пытались
