Лилиан стоитголышом перед зеркалом и, напевая, расчёсывает волосы. В горле пересыхает, с трудом сглатываю. Не столько её нагота, сколько естественность и грация приковывают взгляд. Лилиан поворачивается и придирчиво смотрит на бельё из тончайшего кипенно-белого кружева и такую же белоснежную юбку, аккуратно разложенные на кровати. Потянувшись, Лилиан садится в кресло и тонкими пальцами касается сосков цвета молочного шоколада. Завороженно слежу за её руками, ощущая, как напрягается каждая клеточка моего тела. Лилиан ласкает себя, спускаясь всё ниже, и я перестаю дышать. В ее движенияхнетпохоти, скорееотчаянное желание справиться в одиночку со своими демонами. Тонкая рука ныряет между бёдер и касается лона. Ничего в жизни я не хочу больше, чем превратиться сейчас в её пальцы и до изнеможения теребить нежно-розовый бутон, а потом окунуться в горячую влажную мякоть. Я наполнял бы её собой вновь и вновь. Губы Лилиан приоткрываются. Она стонет. Как сладко! Мы кончаем одновременно, я – не снимая штанов.
Лилиан встает и берет с кособокого трюмо флакон духов, наноситпо каплена запястья и за мочки ушей. На улице свистят. Она поворачивается и шагает в сторону окна. Я чуть ли не кубарем слетаю с балкона и припускаю что есть духу в сторону яхты. «В белом у алтаря… в белом у алтаря…» —фраза из забытого фильма вертится в воспалённом от эмоционального потрясения мозгу.
Встаю под холодный душ. Но, как ни стараюсь, прогнать воспоминания не получается. Эрекция зашкаливает как у подростка, и бурлит фантазия на темуночных безудержных соитий. Влезаю в спортивный костюм иустраиваю себе убойную тренировку на палубе.
Пора идти. Натягиваю чёрные джинсы, майку такого же цвета, кожаную куртку накидываю на плечи. Придирчиво оглядываю себя в зеркале. Парень хоть куда! «Завтраутром, Лил, ты проснёшься здесь, и твои шаловливые пальчики будут сжимать мой член!»– произношу с блаженной улыбкой и, захватив флягу коньяка, схожу на берег.
* * *
Лилиан
Домогательства Павла на яхте не проходят даром. Лок со своими страстями вылетает из моей памяти бумажным самолетиком. Поборов скромность, я исполняю желание нового знакомого. Он меня, конечно, выбесил, но в голове завертелась идея для новой книги. Наношуна запястьяпару капельлюбимых духов с ароматом личи и белой лилии, надеваю белье,накидываю на плечи пеньюар из тончайшего шёлкаи сажусь за создание романа века. Когда находит вдохновение, и прекрасная муза обнимает меня крылами, можно строить войска под балконом,стрелять из пушек, бить в тамтамы – ничто мирское уже не трогает мой разум. Даже скрипучие лопасти вентилятора, гоняющие жару и мух по комнате, больше не досаждают.
Я теряюсь вовремени. Праздник аборигенов и свидание уходятв обнимку на второй план. Ухо различает стук в дверь,только когда по нейначинают колотить ногами. Подхватываю со стола листок,исписанный мелким убористым почерком,и, не отрывая от него взгляда,иду открывать. Павел стоит, облокотившись на дверной косяк, и явно ждёт иной реакции на своё появление. Его глаза чайного цвета вмиг чернеют и вспыхивают праведным гневом. Широкая грудь, обтянутая чёрной майкой, вздымается от негодования.
–Подожди минуточку,– рассеянно улыбаюсь я. Быстро возвращатьсяк действительностиу меня никогда не получается.– Присядь пока.
–Ты ещё не готова?Я сам опоздал, но…
–Опоздал?– Возвращаюсь к столу и хватаюсьза ручку.– Даже не заметила, как время пролетело. Полюбуйся небосклоном минут пять.
Павел выходит на балкон, и я слышу, как он, возмущённо выдохнув, ударяет кулаком в стену.
–Подумаете, какой нервный!– Росчерком пера привязываю брутального пирата к мачте корабля.
За спиной раздаются шаги, и я, на мгновение взлетев в воздух, оказываюсь прижатой к кровати. Павел нависает надо мной:
–Мне всегда придётся тратить столько усилий, чтобы обратить твоё внимание на себя?..
–Тише, мальчик, тише!– упираюсь кулаками в крепкую горячую грудь, не собираясь больше уступать.
–Мальчик?– взгляд Павла вспыхивает молниями.
Напрягаю все силы, но всё, что мне удаётся – перевернуться на живот и попытаться уползти. Силы неравны. В мгновение окаПавел перехватывает меня за талию, больно бьёт ниже поясницы и укладывает на лопатки.
–Попробуем еще раз.– Павел переводит дух.– Привет, милая!
–Здравствуй,– излом моих губ с натяжкой, но можно назвать улыбкой.– А ты всегда будешь врываться в моё личное пространство таким образом?
–У тебя не будет личного пространства, когда я рядом, предупреждаю сразу.
–А если я скажу, что меня это не устраивает?– «Ну и наглец!»
–Моя… Моя женщина всегда будет счастлива со мной. Неужели это может не устраивать?
–Но я ещё не сказала «да».
–Так скажи. Ты можешь говорить всё что угодно, но твоё тело всё уже сказало за тебя. Прислушайся к нему. Разум и сердце, гордость и человеческая природа. Всё, что тебе нужно – это любовь. Я не знаю, что за мужчина у тебя был раньше, но он не делал тебя счастливой. Ты просила про глаза? У тебя они необыкновенные, но взгляд их отравлен. Слушай своё сердце!
Закрываюсь руками, чтобы скрыть слезы, так некстати навернувшиеся. Павел умело задевает за больное.
–Хочу любить тебя, Лилиан!
Уже знакомые губы касаются моих губ, и я отдаюсь поцелую. Не целиком. Теперь я контролирую каждое излишне смелое поползновение со стороны неожиданно свалившегося на голову любовника. Павел с упоением ласкает меня, но когда хочет перейти рубикон, я блокирую его движения, чуть стянув с себя крепкое мужское тело ловким захватом ног.
–Ну что опять не так?– стонет Павел вырывается стон из его груди.– Я сгораю от желания, не прогоняй меня.
–Прошу тебя,– задыхаюсь от напряжения, но упорно продолжаю удерживать его.– Не сейчас! Дай мне привыкнуть к тебе. Ты ведь не хочешь причинить мне боль?
–Ты послана свыше, чтобы свести меня с ума. Я всё понял,– Павел утыкается носом в моё декольте, выдыхает и вновь приподнимается на локтях:– Лилиан, это моя последняя уступка. В следующий раз ты уже меня не остановишь.
Павел встаёт и, напившись воды прямо из моей бутылки на столе, выходит на балкон. Я иду следом и обнимаю его, утыкаясь носом в спину. Павел накрывает мои руки ладонями, и нежность к этому человеку неожиданно окутываетмоё сердце тонкой паутиной.
Глава 5
Павел
Полнаялуна цвета топленого молоказависла над островом, как софит над съёмочной площадкой. Десятки факелов полыхают по краям огромной поляны. Стук тамтамов перекрывает все остальные звуки.На деревянных помостах люди с лицами, раскрашенными в голубой и белый цвета, двигаются с животной страстью в такт музыке. В исступлённых глазах пляшут отблески пламени. Ожерелья и набедренные повязки колышутся на обнажённых телах, открывая то упругие ягодицы, то окрашенные в золото груди. Не все девушки поражают стройностью и красотой, но танцуют они слаженно и ритмично, как балетная труппа столичного театра. Зрители сидят на земле и монотонно хлопают. Темп то нарастает, то замедляется. Вертела со скрипом поворачивают туши животных над костром. Томно скворчит жир и потрескивает хворост. Обнажённые смуглые мужчины поливают мясо их ароматным варевом из трав и копчёной пальмовой стружки. На лицах блестят капельки пота, кожа кажется раскалённой. Запах специй, пряный и тёплый, разжигает аппетит. Я целый день ничего толком не ел.
