окно и вздохнул.
*********
Аркадия валялась в кровати, поглядывая в потолок. Ей не было скучно, нет, совершенно. Девушка любила проводить время в тишине и уединении. И хотя излишнее безделье было для неё немного давящим и непривычным, она всё равно не могла не упиваться приятным послевкусием, сладкой негой после утомительной и долгой дороги. И только совсем немного, как маленькая мушка в складках плотного платья, её волновала одна мысль: неделя — это всё-таки очень долго. Что ей делать всё это время? Надо будет навестить тётю, а потом?
Вдруг открылась дверь. Аркадия повернулась и увидела несколько бумажный гор. Сами собой заехали в комнату, а затем дверь, тоже сама собой, закрылась.
Девушка вздохнула и посмотрела на штору.
Если бы Арка умела улыбаться, её улыбка сейчас была бы очень кривой.
103. Тот самый возраст…
103. Тот самый возраст…
У Альфии выдался на удивление спокойный сон, а затем, самым ранним утром, когда ещё видны звёзды, когда синева проглядывается на небе едва-едва, её повели, — Артур повёл — на замковую террасу. Юноша встал перед решёткой и стал осматривать протяжённость своего города. Альфия же зашла ему за спину, прячась от напора прохладного утреннего ветра. Через какое-то время пришли слуги и принесли старый железный крюк с цепью, с запёкшейся кровью.
Альфия сразу вообразила, как её этим крюком прознают, и оцепенела, не зная, стоит ли пытаться бежать. К счастью, ничего такого не случилось и Артур, взявши крюк, просто стал обматывать цепь вокруг её ноги. Юноша говорил: “Твой талант очень слаб”.
Альфия кивнула.
“Даже если будет неограниченный запас самоцветом, ты всё равно не сможешь в ближайшие несколько сотен лет добраться до седьмого ранга”.
“Это убого”.
Альфия… кивнула. А затем немного подумала и заставила себя спросить:
“Что мне… тогда делать?” Она пытаясь проявлять интерес. Возможно, у неё и вправду был интерес. Она была ещё не уверена.
Юноша, что удивительно, ей ответил: “Талант связан с душой… Подними ногу”.
Альфия приподняла, юноша стал завязывать цепь в узел. На мгновения Альфия сама себе показалась принцессой из очень давней сказки, которой прекрасный принц одевают на ножку туфельку. Какая смешная мечта. Жизнь — это всегда глупая пародия на сказку…
“Изменить душу невозможно”. Артур сделал пауз, как будто размышляя, стоит ли говорить дальше, и всё-таки заговорил, но медленно.
“Есть только один способ изменить талант. Я им воспользовался”. Узел прогремел сталью.
“Что нужно сделать?” Спросила Альфия.
Юноша поднялся, и глаза его вдруг стали очень чёрными и страшными. Альфия попятилась, перед нею вдруг выросла глубокая тень на фоне расплывчатой, тёмной синевы утреннего небо, ещё звёздного, в звёздах бледных, но странных и безумных. Но эта тень, Артур, оставалась неподвижна и сказала: “Я не хочу об этом говорить. Можешь спросить его…” Он приподнял взгляд, и тень сошла с него.
“В последнее время он редко появляется”. Юноша выглядел задумчивым.
Альфия сглотнула и спросила: “Тогда… зачем всё это?” Она бы развела руки, но сил ей хватило только на вопрос.
Артур опустил взгляд и ответил: “Маги живут многие сотни лет. Я подобрал тебе нужную профессию, ты проживёшь ещё дольше”.
“Значит всё это нужно для этой профессии?” С проблесками озарения на лице она качнула цепью у себя на ноге.
“Нет”. Артур покачал головой.
“Мне просто нечего делать, и я хочу развлечь себя. Заберись на ту башню, а я буду наблюдать”. Совершенно спокойно сказал юноша.
Альфия выпучила глаза.
“Шучу”. Вдруг добавил Артур.
Альфия попыталась вздохнуть, но почему-то сдержалась.
“Это тренировка твоей воли… Забирайся на башню”.
Альфия: “…”
*********
Следующие несколько часов Артур наблюдал восход и попивал чай, листая книги. Яркий свет медленно подсвечивал голубое небо. Тени протянулись по всему городу. Он казался как никогда призрачным — тёмным в сравнении с небесами, незначительным и низким на фоне величавых гор. Временами юноша обращал внимание на Альфию. Несколько раз она падала, и значительно себя калечила. Когда её мычание затихало, юноша одалживал кусочек плоти у Семь — она присоединилась к ним немногим ранее — скармливал его Альфии и отправлял карабкаться опять.
Затем юноша возвращался за столик и ожидал пока ему подольют чаю. Горячий и душистый напиток вот уже третий раз проливался немного в чашку, а немного ему на руку. Служанка, та самая служанка, с веснушками, с каштановыми волосами, похожая на собачку, снова и снова промахнулась мимо чашки и разливала чай на стол. Уже три слоя пятень высыхали на белой скатерти.
Сама девушка этого как будто не замечала. Её походка была очень деревянной и было заметно, она о чём-то сильно волнуется, о чём-то, что было не здесь, судя по её потерянной отстранённости — она даже не вздрагивала, в отличии от прочей прислуги, когда в очередной раз Альфия с хрустом расплющивалась о землю. Один раз девушка всё-таки заметила, что выливает чай Артуру на руку. Она ужаснулась и посмотрела на него глазами полными страха. Юноша её проигнорировал, и, хотя обычно этого было бы совсем недостаточно, чтобы девушка успокоилась, наоборот, она наверняка только сильнее бы испугалась, в этот раз она как будто сразу же позабыла свою оплошность. Служанку как будто преследовала другая тревога, и столь сильная, что она даже пересилила её страх перед юным королём.
Это была тревога, которую она просто не могла игнорировать.
Ведь она… она была хорошей мамой.
Когда закончилась её смена, женщина, девушка, нет, всё-таки женщина с тревогой и одновременно решимостью на лице и в походке направилась вниз по лестнице. Она прошла несколько коридоров, и когда завидела родную дверь, не позволила страху себя замедлить. Без жалости к своему сердцу она открыла её и вошла внутрь. Затем она подошла ко второй двери, столь же решительно и уверенно, и потом… очень, очень долго и жалко мялась. Женщина снова превратилась в девушку, нет, девочку на грани слёз. Наверное, она бы и дальше ожидала перед дверцей, пока не вернулись бы её бабушка и дедушка, но неожиданно дверь открылась сама собой.
“Привет мама”. Сказал ей ребёнок, кажется, девочка… Кажется потому что её волосы, её красивые, разливающиеся как яблочный сок волосы были завязаны в хвостик и немного подстрижены — где она достала ножницы? — на ней были штанишки, детские штанишки, которые служанка как ни пыталась, не могла узнать… Помнится, кухарка рассказывала, что кто-то ограбил корзину с бельём…
Девочка за руку провела свою задеревенелую маму в комнату, усадила её на кровать, и сама тоже на неё запрыгнула.
