Ознакомительная версия. Доступно 24 страниц из 116
полуиронично-полуустало вздохнул, чем реально захотел залиться слезами и на плечо к Вестницкому упасть. Кроме того, мы с ним года два назад крепко поссорились, потом помирились, но с тех пор я как-то не спешил сам перед собой ему статус лучшего друга возвращать без оглядки. (Хотя и не было другого. Берман как-то почти на нет сошел, вон разве что Государев…) Так мы и побродили недолго (кажется, мы всё-таки обувь выбирали). Тимофей по-быстрому свою роль консультанта исполнил и без лишних тирад и даже без какой бы то ни было внятности ретировался. Я, почувствовав его настроение, тоже сделался холоден. И так же быстро и холодно мы, прощаясь, пожали руки друг другу.
Вечером зашёл Государев. Мишка Государев (я зову его Майкл), пришел к нам в 9-ю группу на 2-м курсе, после академа. Такой маленький, шустрый, кривоногий хоккеист, с энергичной цитатизированной речью. Прикольно и довольно весело смотрящий на жизнь, если только совсем кто-нибудь не достанет. Он знал Колька Насреддина (Крабина), а тот обрушился на Маришку Постнову, и в результате Маришка привела Государева в нашу группу. При вводе ему подшептнули (видимо Колька с Маришкой), чтоб он на меня сильно внимания не обращал, что, мол, странный я. Однако Майкл позже признался мне, что взглянув на 9-ю группу, он пришёл к выводу, что я как раз из всей группы самый «нормальный». Майкл ушёл из меда курсе на четвертом, уехал в Москву зарабатывать деньги (видимо, крайне шальные на тот момент) и потом бывал в К… наклевками.
Родители, помню, налили водки мне и Майклу. И мы разговорились о жизни и работе в деревне. Я внимательно слушал. Говорили они, конечно, бодро и, по всему было видно, хотели меня как-то морально подкрепить; но конкретики не было, картина расплывалась, и кроме радостной перспективы моего, теперь, кажется, возможного, официального соединения с Алиной, других поводов для благодушия я не находил.
Кажется, именно тогда, клюкнув водки и выйдя покурить на кухню (родители даже в подъезд меня не сослали в тот раз, как-то усиленно щадя меня), я спросил папу: «Будет ли когда-нибудь всё хорошо?». И он ответил: «А вот ты почитывай понемногу Библию каждый день, и всё будет хорошо». Так он сказал. А я сидел на полу, под газовой колонкой, и курил. И родители дали мне Библию в переводе Макария, и я убрал её в рюкзак.
Потом я ушёл провожать Майкла, — он отбывал в Москву. Я заметил, что ему вдруг стало скучно вести разговор на темы деревни и непростых обстоятельств, связанных с моей новой возлюбленной. Он почему-то переключился на тему отличия серьёзных походов от того, что наша (Ириноярославовновская) компания привыкла считать походами. В серьезные походы (восхождение, например) гитарку не берут. Поговорили о снаряге.
Ещё он в этот вечер передал мне от себя записку и велел мне её вскрыть при получении мною первой зарплаты. Я эту записку благополучно затерял и года через два спросил, что же там было. Майкл махнул рукой: не важно; вот, мол, и хорошо, что потерял. Хотя я более чем уверен, что речь шла о компенсации за утерянный (мною, как-никак, утерянный) навороченный кассетный Государевский плеер, тогда, в лесу, по пьяни. Что ж, денежные дела. Всё-таки Государев бизнесмен, а им положено деньги считать и трепетно к деньгам относится. Они же не романтики какие-нибудь…
Глава 7. Крымский дневник
«Не спрашивай: «Почему раньше жизнь была лучше?» Мудрость не задаёт такой вопрос» (Екклесиаст 7:10, перевод Международной Библейской лиги).
Вот ведь серьёзный литератор, он как?.. Вначале в библиотеке посидит, с датами сверится; с документами, относящимися к делу, ознакомится, а потом уж роман строчить начнёт. Ну а у меня по-простому, по Игорьковскому: вначале настрочить полромана, а потом случайно на какой-нибудь документ наткнуться, в котором всё в лицо высказано памяти моей. Одно радует: читатель у меня, я от души надеюсь, непритязательный вовсе. Ну и радует, что с датами не особо наврал.
Не сильно приятно быть просто тупым переписчиком собственного дневника 23-летней давности. Но пусть будет так. Оставлю как есть, вплоть до игнорирования абзацев и пьяной невразумительности. И сохраню в этой главе статус таки-писателя, вставляя в квадратные скобки хотя бы некоторые комментарии о лицах, местностях и обстоятельствах. Итак, дневник…
«7/VIII-97 г.
Не знаю точно, как должен выглядеть «куриный бог» [пляжный камень с дырочкой, — Алина попросила привезти ей его из Крыма]. Вика Прострелова [в этот поход с нами отправилось семейство Простреловых: Матвей и Карина, товарищи Ирины Ярославовны по институту, раньше были походными руководителями, а сейчас остались в роли скромных отдыхающих, предоставив Ярославовне драгоценное руководство; Вика и Никита — их дети, лет 9 и 6 соответственно] нашла мне камень типа пористого шоколада [видимо, нечто древне-вулканическое] с одной маленькой сквозной дырочкой с краю. Таких камней здесь много. По-моему, всё-таки, это что-то не то. Меня не хотели пропускать через границу. Я — гражданин несуществующей страны [видимо, забыл СНГ-шный паспорт на российский поменять; ну, правильно: чокнутому на всю голову романтику разве есть до этого дело какое-нибудь?] Я не очень-то понимал, что мне говорил служащий таможни в купе проводников. Я был пьян. Позже мне объяснили, что он, скорее всего, хотел, чтобы я дал ему some money, но я не умею давать деньги. Я был пьян, а тут ещё — этот стресс, и МШ как всегда наорал [Михаил Шигарёв, Шуга, ещё один мой школьно-институтский товарищ, друг детства Вестницкого; Вестницкий его и в детстве опекал, и до сей поры опекает, ибо характер у Мишки сложный, а институт он закончил с неимоверным трудом]. Я думал только об одном: Что-то всё время, до последнего, сопротивляется тому, чтобы я уехал. Почему-то сменили время отправления поезда. Потом в поезде не оказалось нашего вагона. Зачем-то именно я повздорил с начальником поезда, когда нас гоняли с места на место. Смотрел в окно и видел высокие дома с горящими окнами. Открыли бутылку водки. Никогда раньше не пил, когда ехал в Москву. Очень плохо спал.
Сейчас ЛС позвал меня купаться [Лёха Смирнов, простой парень, младше нас года на три]. Мы заплыли довольно далеко и встали на подводный камень. ЛС отдал мне маску и, возвращаясь на берег, я смотрел вниз, на дно. Кругом — видимо-невидимо маленьких медуз, и рыбы по дну убегают от меня, прячутся в свои водорослевые норы в камнях. Долго играл в воде с розовой медузой. Она такая маленькая и изящная, а мои руки
Ознакомительная версия. Доступно 24 страниц из 116
