пигментации, похоже. А точнее…
Вика ждала ответа, я подбирал в голове фразу поостроумнее. Пауза слегка затянулась. Неожиданно меня выручил Воланчик:
— Херь какая-то, озвучил он мою мысль. Как сейчас помню — было нам по шестнадцать…
На этом месте я едва не вздрогнул, навострил уши и стал слушать внимательно. Влад пихнул меня в помеченное плечо.
— Серега, помнишь? Спать ложился, ничего не было, а утром — вот.
Воланчик сделал театральную паузу, указал на отметину открытой ладонью. Вика нахмурила брови. Она о чем-то размышляла. Я же просто не понимал, что все это значит, но кивнул, подтверждая слова друга.
— Его даже к врачу возили! — В голосе Воланчика появилась гордость из-за причастности к процессу.
— И что? — Вика теперь смотрела только на него.
Влад небрежно отмахнулся.
— А ничего. Что они могут, врачи эти? Посмотрели, наговорили кучу ерунды и отпустили домой.
Он выбросил окурок в окно, уселся обратно за стол и сцапал очередной бутерброд. Прежде чем откусить, закончил выступление:
— Так и осталось навсегда!
Вика поднялась со своего места и подошла ко мне.
— Странное пятно, — сказала она, — словно кто-то схватил тебя рукой за плечо.
И она прислонила свою ладонь к отметине так, чтобы пальцы легли бицепс.
— Вот так. — Сказала она и вернулась на место.
— А ведь точно! — Поразился Воланчик. — Как мы раньше не заметили?
Я же окончательно пришел в замешательство. Тогда в далеком 1978 году, точно так же, как сейчас Вика, меня схватил фантом. А шрам точно такой же формы был у меня в 2019-ом. И вот сейчас это. Правда не у меня, а у неизвестного мне Сереги, в теле которого я здесь оказался.
Я бы может и решил, что это простое совпадение, но уж слишком оно было странным. Не бывает таких совпадений, хоть убейте, но я в это никогда не поверю.
Воланчик протянул мне хлеб с консервами.
— На, поешь, классно у нее выходит. Вкусно.
Вика от похвалы засмущалась.
— Я на обед картошку с тушенкой сделаю, — пообещала она. — Вот где будет вкусно. А это, так…
— Нет, — сказал я, — на обед мы будем готовить пельмени, я обещал. А пока…
Я хотел было сказать, что собираюсь часок вздремнуть. Башка с перепоя оставалась чумной. До сих пор. Но у Воланчика были на мой счет другие планы. Он подхватил мою фразу, закончил на свой лад:
— А пока мы пойдем, посмотрим, учебное пособие. Лис велел тебя контролировать. Сказал, что на такого разгильдяя, как ты, надежды нет.
У меня чуть бутер не встал поперек глотки. Лис велел! Смотрите-ка! Этот фрукт вызывал у меня стойкое раздражение. А если я не захочу? Что тогда? Влад словно прочел мои мысли.
— Ты это, — сказал он серьезно, — Серый, не спорь с ним лучше. Не надо. Он же тебя разует, разденет, а после на органы продаст. Он может. За ним не заржавеет.
— Слава? — Вика несказанно удивилась. — Зря ты так. Он хороший. Я с детства его знаю.
— Эх, Вика-Вика… — Воланчик покачал головой. — Многого ты не понимаешь… Ну да ладно.
Он хлопнул себя по коленям, поднялся. Напоследок сцапал оставшийся бутерброд, положил сверху побольше лука, вздохнул и сказал:
— Серега, хватит рассиживать, пошли твои учебные пособия смотреть. — Он обернулся к девушке, добавил. — И ты с нами иди.
— А как же посуда? — Спросила та. — И со стола надо убрать…
— Оставь, никуда твоя посуда не денется. А тебе еще Серому, — он поднял палец вверх и выдал мудреное слово, — ассистировать!
* * *
В комнате Воланчик расставил в ряд, как в кинотеатре, три стула, скинув предварительно майку в угол к сундуку. Вика тут же заняла крайний слева. Я сначала украдкой задвинул вонючий носок поглубже под кровать, так, чтобы не было заметно от дверей, потом сел на правый стул.
Влад вынул из стопки кассету наугад, включил видак взял в руки пульт. Потом с удовольствием разместился в центре, между нами.
— Что там? — Нетерпеливо спросила девушка.
Мне тоже было интересно.
— Классная вещь! — Влад аж надулся от важности, словно он сам к этой вещи имел прямое отношение. — Классный мужик! Он на этом такие бабосы поднял! И мы, если вы будете стараться, тоже сможем.
Понятнее от его объяснений не стало. Мы с Викой переглянулись. Она вдруг прыснула, прикрыла рот ладошкой и уставилась в телевизор. По экрану шла рябь.
А Воланчик не унимался. Не мог он без театральных эффектов:
— Готовы? — Сказал парень максимально серьезно. Дождался кивка, преисполнился важности. — Тогда поехали.
И нажал кнопку на пульте.
Рябь исчезла. Экран стал темным. Раздались механические звуки. Потом появилось изображение. Воланчик напрягся. Вика подалась вперед. Из телевизора полился знакомый до боли голос:
«Уважаемые зрители и телезрители, прежде чем мы начнем разговор об исцелении, о чудесах…»
Я едва не заржал. Ну, здравствуй, Анатолий Михайлович.
— Видал! — Воланчик от восторга потер руки. — Не, ты видал? Во дает мужик! Во дает!
Для убедительности он ткнул мне в бок локтем. Мог бы и не стараться. Я и так пребывал в охреневшем состоянии.
С экрана на меня смотрел Кашпировский. Я постарался выполнить все указания мэтра — устроился поудобнее, прикрыл глаза, расслабился. От этого господина, мастерски дурившего в девяностые головы половине страны, меня тошнило куда как хлеще, чем от вчерашней попойки. Учиться я у него не собирался точно.
* * *
Под мерный успокаивающий голос я даже умудрился задремать. Воланчик тоже всхрапнул. Профессионально, с чувством. Всерьез смотрела только Вика. Этот час полз, как больная черепаха. На жестких стульях сидеть было неудобно. Вот бы креслице где отыскать или в кроватку прилечь…
Время от времени я приоткрывал глаза, смотрел на часы, висевшие над столом, вздыхал. Десять минут, двадцать, тридцать.
Сеансы Кашпировского я не понимал тогда, сейчас они не произвели на меня впечатления и подавно. Еще бы Чумака поставили! Идиоты.
Час наконец завершился. Вика выключила видак и растолкала Влада.
— А Чумак есть? — Спросила она на полном серьезе. — Я бы воды зарядила.
Я украдкой хмыкнул. Воланчик же потянулся, хрустнув суставами, сладко зевнул, спросил:
— Зачем он нам? Он же ничего не говорит.
Девчонка расстроилась.
— Ну хорошо, хорошо, —
