и сожжен. Ты доволен?
— Доволен, — ответил Гыр-Гыр, плотоядно взглянув на побледневшего Ли-Ли, — позволь только узнать, когда будет совершено правосудие?
— Немедленно. Сразу же… как только ты изложишь жалобу свою письменно.
— Письменно? — смутился Гыр-Гыр. — Ты, кажется, забыл, о мудрый Чу-Чу, что у нас нет еще ни бумаги, ни авторучек, ни пишущих машинок.
— Все это так, — сказал Чу-Чу. — По воле богов мы живем, к сожалению, в каменном веке, но разве нет выхода из положения? Топорик каменный у тебя имеется, валунов крутом достаточно. Вот и высеки на них свою претензию. Только обстоятельно. И, клянусь, как только ты высечешь жалобу свою в трех экземплярах, обидчик будет казнен…
Утром следующего дня Гыр-Гыр вместе со всеми на охоту не пошел. С самого рассвета он усердно принялся обтесывать поверхность самого большого валуна в округе. Снедаемый неутолимой жаждой возмездия, он трудился денно и нощно, но работа, увы, подвигалась медленно.
Племя ляк-ляк ушло в верховья реки Дау-Дау, и Гыр-Гыр остался один, ибо не мог он тащить за собой тяжеленный камень с неоконченной жалобой.
Шло время. Земля совершала один оборот вокруг солнца за другим. И Гыр-Гыр также испещрял письменами один камень за другим. Питался он только рыбой. Благо еще, что в те времена рыбы в Лиелу-Лиелу было побольше, нежели сейчас.
И надо же было так случиться, что именно в тот самый день и час, когда на последнем валуне был выбит последний знак, племя лякляковцев вернулось на берег Лиелу-Лиелу.
В изумлении глядели лякляковцы на дряхлого старца.
— Не узнаете? — прошамкал старец. — Ведь я Гыр-Гыр. Я закончил свою жалобу. Где Чу-Чу?
— Умер Чу-Чу, — ответили ему, — сейчас вождем племени сын его Чу-Чу-Чу.
— О мудрый Чу-Чу-Чу, — пал на колени Гыр-Гыр, — исполни волю отца своего и повели казнить Ли-Ли.
— Двадцать лун тому пещерный медведь растерзал на охоте Ли-Ли, — сказал Чу-Чу-Чу.
— В таком случае казни сына его Ли-Ли-Ли.
И рассмеялся, как гласит предание, Чу-Чу-Чу и сказал:
— Только неразумный человек способен поджечь лес за то, что его в лесу том укусила змея. И только глупец из глупцов способен казнить жеребенка за то, что его лягнула кобылица.
Злобно сверкнул глазами Гыр-Гыр и побежал жаловаться в совет старейшин.
Выслушал внимательно старший вождь Гыр-Гыра и молвил:
— Понятна мне злоба твоя и негодование твое, Гыр-Гыр. Но закон словам не верит. Закон верит только камням, надлежащим образом обтесанным и подписанным. А посему изложи жалобы свои обстоятельно на Ли-Ли-Ли в трех экземплярах и на Чу-Чу-Чу в шести экземплярах. И, как только ты выполнишь формальности эти, мы накажем обидчиков твоих.
И ушел одинокий Гыр-Гыр во мрак ночи в поисках скалы повыше и пошире.
И никто больше не слышал о нем ни слова до того часа, когда юный Ли-Ли-Ли набрел в лесу на изглоданные волками кости. По велению мудрого Чу-Чу-Чу над останками Гыр-Гыра сложили пирамид) из валунов, им написанных.
И сказал Чу-Чу-Чу:
— Да сохранят века поучительную историю, начертанную на этих камнях. Да сохранят они ее в назидание далеким потомкам нашим, дабы ведали те, как им своих гыргыровцев от злобных кляуз отучать надлежит!..
ШТАНЫ ПОЧТАЛЬОНЕ
— Ay, охрана труда, где ты? — возопил письмоносец Почтальоне, когда его при исполнении служебных обязанностей в десятый раз укусила собака.
Однако он тут же опомнился, что живет в средневековые времена и ни о какой охране труда и спецодежде не может быть и речи. Пришлось бедняге самому позаботиться о сохранности своих лодыжек.
Заведующий кузнечным ателье синьор Кувалдини охотно согласился принять необычный заказ, но сказал:
— Стальные штаны — это вам, сударь, не гвоздь, не подкова. Металлец требуется.
— Металлом обеспечу, — самоуверенно заявил Почтальоне и сразу же принялся за дело.
После каждого обхода своего участка он волок в ателье то ржавый котел, то сломанный меч, то еще что-нибудь.
— Может, достаточно? — каждый раз умоляюще смотрел он на заведующего.
— Что вы, голубчик, — снисходительно улыбался синьор Кувалдини, — разумеется, собрано больше, нежели ничего, но на штаны не хватит, не хватит…
Почтальоне удвоил старание. В сбор металла постепенно включились его супруга, сыновья, близкие и дальние родственники, а также ученики неполной средневековой школы, которые любили Почтальоне за то, что он им аккуратно приносил журнал «Будь рыцарем!». Совместными усилиями они буквально подмели всю округу. Наконец железа было собрано столько, что, по общему мнению, его должно было с избытком хватить на сооружение трех каравелл.
— Что вы смыслите в нашем деле? — иронически хмыкнул синьор Кувалдини, когда Почтальоне высказал ему свои соображения. — А угар? А пригар? А недогар вы учитываете?.. Ну, да ладно, постараюсь выкроить… Зайдите через месячишко.
Нетерпеливо отсчитывал письмоносец часы, дни и недели. Точно в установленный срок, тщательно перебинтовав свежеукушенную ногу, он пришел в ателье.
— Ах, да, да… припоминаю… припоминаю, — сказал синьор Кувалдини. — Вы просили отковать стальные трусы…
— Штаны, синьор, штаны. Трусы никак не могут защитить мои икры от злых собак.
— Сочувствую, сударь, но на штаны, к сожалению, материала не хватило.
— Как это не хватило?.. — Почтальоне всегда считался спокойным человеком, но во гневе и овца иной раз страшнее тигра. — Я вас выведу на чистую воду! — заорал он. — Материала, видите ли, не хватило?.. Теперь я понял, почему дон Чезаре, дон Базаре и дон Самоваре вдруг стали щеголять в новых латах… Я… я…
Синьор Кувалдини закатил глаза и воздел руки к небу.
— Уж не хотите ли вы сказать, что..
— Да, да, именно это я и хотел сказать…
— Ты слышал? — обратился Кувалдини к подмастерью. — Будешь свидетелем! Всемогущий призывал нас к всепрощению, и я бы простил этому доставщику новостей и поставщику сплетен, что он обвинил меня в краже. Но он оскорбил не только меня. Он оскорбил достопочтенных рыцарей, которые являются, если верить его гнусному навету, скупщиками краденого. Так призови же их немедленно сюда, и да учинят они над клеветником суд скорый, справедливый и милостивый!..
Почтальоне похолодел.
— Пощадите! — пал он на колени. — Я совсем не то хотел сказать. Дайте мне, пожалуйста, жалобную книгу, и я запишу благодарность.
— Вот это другой разговор, — смилостивился Кувалдини. — А для защиты от собак я вам, так и быть, смастерю отличную стальную тросточку. Разумеется, из вашего материала…
ЧЕРТОЧКА
