Ознакомительная версия. Доступно 37 страниц из 183
учителя фехтования, или, выражаясь их языком, господа преподаватели науки фехтования, являются благонравными предпринимателями, добродетельными мужьями, прекрасными отцами и честно исполняют свои обязанности.
В XVII же веке виртуоз колющих и режущих ударов был либо любимцем придворных и горожан, либо бедняком, которому приходилось крутиться и пускаться во все тяжкие, чтобы выпить свою порцию дрянного вина в скверной харчевне. Середины здесь не было.
Наши друзья, собравшиеся в «Адамовом яблоке», наверное, знавали лучшие времена. Но солнце удачи для них закатилось. Явно одна и та же гроза поразила их всех.
До появления Плюмажа и Галунье между тремя группами никаких дружеских сношений не было. Бретонец никого не знал. Немец поддерживал разговор только с итальянцем, а трое испанцев попивали вино в гордом обособлении. Но Париж уже и тогда был центром всех искусств. Такие люди, как Плюмаж-младший и Амабль Галунье, державшие открытый дом на улице Круа-де-Пти-Шан напротив Пале-Рояля, были известны всем виртуозам шпаги в целой Европе. Они послужили связующим звеном между тремя группами, которым сам Бог велел познакомиться и поладить. Лед был сломан, столы сдвинуты, кувшины тоже, и начались представления по всей форме.
Каждый сообщил свои титулы. Услышь их посторонний человек, у него волосы встали бы дыбом! Эти шесть рапир, висящих на стене, прикончили больше христианских душ, чем мечи всех палачей Франции и Наварры.
Бретонец, будь он гуроном, носил бы на поясе две-три дюжины скальпов; сполетанцу во снах могли бы являться десятка два с лишним призраков, а немец прикончил двух гауграфов, трех маркграфов, пятерых рейнграфов, одного ландграфа и теперь искал бургграфа.
Но все это было ничто в сравнении с испанцами, которые просто купались в крови своих бесчисленных жертв. Пепе Убийца, он же Матадор, по его словам, меньше трех человек одним махом не протыкал.
К чести гасконца и нормандца, мы можем отозваться о них лишь самым лестным образом: в кругу этих фанфаронов они пользовались всеобщим уважением.
Когда были опустошены все кувшины и шумная похвальба несколько поутихла, Плюмаж обратился к собравшимся:
— А теперь, красавчики мои, потолкуем о наших делах.
Позвали служанку, которая с трепетом приближалась к этим каннибалам, и велели ей принести еще вина. Это была толстая брюнетка с небольшой косиной. Галунье уже давно нацелил на нее артиллерию своих влюбленных взглядов; он хотел было пойти за нею под предлогом, что, дескать, надо бы проследить, чтобы она нацедила вина похолодней, но Плюмаж ухватил его за шиворот.
— Ты обещал властвовать над своими страстями, дружок, — с укоризной промолвил он.
Тяжело вздохнув, брат Галунье сел. Когда толстуха принесла вино, ее отослали, велев более не возвращаться.
— Красавчики мои, — начал Плюмаж-младший, — мы с братом Галунье не ожидали встретить столь блистательное общество здесь, вдали от городов, от многолюдных столиц, где обычно вы и применяете свои таланты.
— Скажи-ка, — прервал его наемный убийца из Сполето, — Плюмаж, caro mio[12], известны ли тебе города, где сейчас есть работа?
И все остальные согласно закивали с видом людей, полагающих, что их достоинства недостаточно вознаграждаются. Сальданья поинтересовался:
— А ты не знаешь, зачем нас тут собрали?
Гасконец открыл было рот для ответа, но почувствовал, как брат Галунье наступил ему на ногу.
Плюмаж-младший, хоть и считался в этой паре номинальным главой, имел обыкновение следовать советам своего помощника, осторожного и благоразумного нормандца.
— Я знаю только, — начал он, — что нас вызвали…
— Это я, — прервал его Штаупиц.
— И что обычно, — продолжал Плюмаж, — когда вызывают нас с братом Галунье, надо кого-то прикончить.
— Carajo![13] — воскликнул убийца. — Когда дело поручают мне, других звать нет нужды!
Каждый принялся развивать эту тему в меру своего красноречия и хвастливости, после чего Плюмаж подвел итог:
— Так что же, нам придется иметь дело с целой армией?
— Нет, мы будем иметь дело с одним-единственным дворянином, — ответил Штаупиц.
Штаупиц был приближен к особе господина де Пероля, доверенного лица принца Филиппа Гонзаго.
Это заявление было встречено взрывом хохота.
Плюмаж и Галунье смеялись громче других, но нога нормандца все так же оставалась на сапоге гасконца.
Это означало: «Позволь, я поведу».
Галунье с самым простодушным видом поинтересовался:
— И как же зовут этого великана, который будет сражаться с восемью человеками?
— Из которых, раны Христовы, каждый стоит полдюжины добрых вояк! — добавил Плюмаж.
Штаупиц ответил:
— Герцог Филипп де Невер.
— Но говорят, он при смерти! — воскликнул Сальданья.
— Еле дышит! — добавил Пинто.
— Совсем обессилел! Лежит в постели! В последней стадии чахотки! — наперебой кричали остальные.
Плюмаж и Галунье не произнесли ни слова.
Нормандец чуть заметно кивнул и отодвинул свой стакан. Гасконец последовал его примеру.
Их внезапная серьезность не могла не привлечь внимания остальных.
— Что вы знаете? Что вам известно? — посыпалось со всех сторон.
Плюмаж и его помощник молча переглянулись.
— Какого дьявола! Что все это значит? — воскликнул изумленный Сальданья.
— Можно подумать, — вступил Фаэнца, — что вы собираетесь бросить дело.
— Не слишком-то обольщайтесь, красавчики, — веско промолвил Плюмаж.
Слова его были заглушены громогласными протестами.
— Мы видели Филиппа де Невера в Париже, — кротко произнес брат Галунье. — Этот умирающий доставит вам хлопот.
— Нам! — ответил хор голосов.
Возгласы эти сопровождались презрительным пожатием плеч.
— Вижу, — заметил Плюмаж, обведя взглядом своих коллег, — вы даже не слыхали про удар Невера.
Все широко раскрыли глаза и насторожились.
— Удар старого мэтра Делапальмы, — пояснил Галунье, — которым он уложил семерых фехтмейстеров между рынком Руль и заставой Сент-Оноре.
— Все эти секретные удары — вздор! — закричал Пепе Убийца.
— Крепкая нога, острый глаз и хорошая защита, — объявил бретонец, — и плевал я на все секретные удары.
— Битый туз! Полагаю, красавчики, нога у меня крепкая, глаз острый и защита тоже неплохая, — с достоинством заметил Плюмаж.
— У меня тоже, — добавил Галунье.
— Одним словом, нога крепче, и глаз острей, и защита верней, чем у любого из вас…
— А доказать это, — со своей обычной мягкостью предложил Галунье, — мы готовы, ежели вам будет угодно, хоть сейчас.
— И тем не менее, — продолжал Плюмаж, — удар Невера не кажется мне вздором. Он трижды нанес мне укол у меня в академии. Вот так-то вот…
— И мне тоже.
— Укол в лоб, между глазами, три раза подряд.
— И мне три раза, в лоб, между глазами!
— Три раза подряд, а я даже шпагу поднять не успел, чтобы парировать!
Шестеро наемных убийц слушали теперь весьма внимательно.
Никто уже не смеялся.
— Значит, — перекрестившись, заявил Сальданья, — это не секретный удар, а колдовство.
Маленький бретонец сунул руку в карман, где у него, очевидно, лежали четки.
— Так что, красавчики мои, правильно созвали всех нас, — торжественно произнес гасконец. — Тут
Ознакомительная версия. Доступно 37 страниц из 183
