видно, но бактерии попадают внутрь и сходят с ума, размножаясь. Когда вы открываете банку, еда выглядит нормально, вы едите ее, но потом умираете.
Все это имело смысл в моей голове. Только когда выпрямилась и повернулась — от чего у меня снова закружилась голова, наверное, потому что я слишком сильно наклонилась, заглядывая в его машину, как какой-то урод из пип-шоу, — я поняла, что для него это не имело никакого смысла. Его брови сошлись в одну линию.
— Из консервных банок. С вмятинами, — сказала я.
Брови не сдвинулись.
— Анаэробные бактерии? Жуткая, мучительная смерть?
Он медленно покачал головой взад-вперед, а потом сделал самое ужасное.
Он ухмыльнулся.
Это было похоже на ядерную атаку.
— Ты странная, не так ли? — спросил он.
Это не я тот парень, у которого в машине презервативы и тушеная говядина.
Однако, я не сказала этого. Я была слишком занята тем, что улыбалась как полная идиотка.
Ухмылка Уэста так на меня действует. Он не часто ее демонстрирует, но, когда он это делает, я теряю голову.
Кроме того, мир стал каким-то нечетким и обрывистым по краям. Я ударилась бедром обо что-то твердое, что при дальнейшем расследовании оказалось дверью его машины, а потом я опустилась, прижалась лбом к горячей передней шине и сказала:
— Это потому, что у них нет обезьян-помощников.
Я даже не знаю, что имела в виду. На меня вдруг накатила сонливость, а он был совсем близко, тянулся ко мне. Я чувствовала его дыхание на своей шее, слышала, как он бормочет что-то о том, чтобы забраться внутрь и обо мне.
Мне понравилось, как это звучит.
Тяжесть на моих плечах оказалась его рукой, обхватившей и опустившей меня на спину. В течение одного медленного, идеального удара моего сердца он стоял на локтях надо мной, его бедра прижимались к моим. Он хорошо пах. Теплый и насыщенный, как что-то потрясающее, что можно съесть и что будет таять на моем языке.
Потом он отодвинулся, и мы лежали бок о бок на земле. Я смутно подумала, не делает ли меня мое желание, чтобы он снова забрался на меня сверху плохой девушкой. Считается ли это изменой? Потому что мне нравились его руки на мне. Мне нравился его запах.
Я закрыла глаза и вдохнула Уэста Левитта, зеленую траву и теплую землю.
Уверена, что все еще улыбалась, когда потеряла сознание.
Бриджит окликает меня у стеклянных дверей на входе в столовую.
Она сияет все время, пока я пересекаю вестибюль, вплоть до того момента, когда я подхожу достаточно близко, чтобы она могла видеть мое лицо.
— Что случилось с твоим носом?
— Он столкнулся с локтем.
— Тебе придется это объяснить.
— Да, я знаю. Но дай мне секунду.
Мы проходим через двери, берем подносы и ждем, пока горстка студентов перед нами пройдет свой путь по линии, прежде чем я нырну внутрь.
— Ты же знаешь о драке? Уэста и Нейта? Я вроде как попала под перекрестный огонь.
— Нейт ударил тебя? Боже мой! Это ужасно. Ты вызвала охрану? Потому что это серьезно, Кэролайн. Я даже не шучу, ты не можешь позволить этому продолжаться, как сейчас, или…
Я касаюсь ее руки, чтобы остановить поток слов. Бриджит говорит словно пулемет. Приходится прерывать поток, если хочешь вставить хоть слово.
— Это был не Нейт. Уэст толкнул меня локтем, я думаю. Никто из нас не уверен, вообще-то.
Ее глаза становятся огромными.
— Ты говорила с ним?
Я знаю, что она себе представляет — Уэст и я, спрятались где-то в укромном и интимном месте и он прижимает теплый компресс к моему лицу. На самом деле, именно так я с ней и познакомилась. Я потеряла сознание рядом с машиной Уэста и очнулась на своей кровати в общежитии с холодным бумажным полотенцем на голове и Бриджит, склонившейся надо мной, с морщинами на лбу и обеспокоенными голубыми глазами, как какой-то очаровательный рыжеволосый ангел с веснушками на лице.
— Не совсем, — говорю я. — Тебе идет этот цвет.
Это правда: Бриджит хорошо смотрится в голубом. Но в основном я говорю ей об этом, потому что она спортсменка — бегунья на длинные дистанции в команде по легкой атлетике и у меня вошло в привычку делать ей комплименты всякий раз, когда она надевает обычную одежду, просто чтобы поощрить эту практику.
Мы проходим через очередь за горячим питанием.
— У вас есть не жареная курица? — спрашивает она у работника.
— Нет, только то, что вы видите.
— Хорошо, спасибо, — она тренируется, поэтому очень тщательно следит за тем, что ест.
Я беру тарелку курицы с пармезаном и два шоколадных пирожных с мятой. В данный момент меня волнуют более важные вещи, чем калории.
— Даже не думай, что я не заметила, как ты сменила тему, — говорит Бриджит, когда мы прошли от очереди к салат-бару, где она взяла вареные яйца и зелень. — Мне нужно знать, что он сказал. Например, был ли он все еще зол после драки или он был милым? Вы ушли куда-то в тихое место или были в толпе? Насколько он был расстроен, что ударил тебя? Потому что Кришна говорит…
— Он ничего не говорил, — уточняю я. — Ему пришлось уйти, чтобы его не поймали и не исключили или что-то в этом роде.
— Но ты сказала, что разговаривала с ним.
— Нет, не говорила.
Она закатила глаза.
— Ты намекнула на это, девочка-адвокат.
— Мы обменялись несколькими фразами. Он хотел убедиться, что со мной все в порядке.
Теперь мы переходим к напиткам. Бриджит берет молоко. Я беру себе колу со льдом.
— Он сказал что-нибудь о том, почему он это сделал? — спрашивает она.
— Нет.
— А ты спрашивала? Ты слышала, как они спорили? Дай мне что-нибудь. Только ты можешь вести себя так, будто то, что Уэст и Нейт ударили друг друга, а ты получила по лицу — это ничего страшного. Эй, где твой свитер?
— Мне пришлось его выбросить. Он был весь в крови. И, нет, я не слышал их и не спрашивала.
— Это отстой. Мне нравился этот свитер, — мы подносим наши карточки к кассе, чтобы внести еду, и она начинает идти к ближайшему свободному столику. Оглянувшись на меня через плечо, она улыбается.
— Хочешь знать, что я услышала?
— Что? — я слишком резко опускаю поднос на стол.
Ее улыбка ослабевает.
— Ты расстроена.
— Нет.
Нет. Я просто… в замешательстве. Что-то происходит, и в наши дни, когда что-то происходит, это редко бывает хорошо. А если это что-то касается Уэста и Нейта,
