Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 97
никакого влияния, я даже не могу принять участие в судьбе моих детей.
К ним подошел Лестер:
– Что за колдовское варево стряпаете, красавицы?
– Завтра моя дочь предстанет перед королевой. Полагаю, тебе и так известно. – В голосе Летиции слышалась горечь, однако Пенелопа слишком давно ее не видела, чтобы утверждать наверняка. – Я наставляю ее, как себя вести. Тебе понравится при дворе, милая, – продолжила она. – Настоящая жизнь – там. С твоим характером и красотой ты будешь блистать на этом небосклоне. Но предостерегаю: не показывай слабость или страх – королева не выносит малодушия. Не так ли, дорогой?
– Воистину. – Лестер склонился, погладил выпуклый живот Летиции и томно поцеловал в губы. – Как там парень, пинается?
– Еще как, – с улыбкой ответила та. – Неугомонный, весь в отца.
Лестер взял жену за руку, переплел ее пальцы со своими.
Узнав о тайном бракосочетании своего фаворита с Летицией, ее величество пришла в неописуемую ярость; слуги леди Хантингдон несколько месяцев только об этом и судачили. Однако, глядя, как Лестер точно таким же жестом берет Елизавету за руку, Пенелопа поняла – ситуация еще сложнее. Вероятно, под выражением «глаза и уши» подразумевалось, что ей придется докладывать матери об отношениях между отчимом и королевой.
Елизавета приказала принести карты и продолжила весело болтать, указывая на придворных: «Это мой камергер, он обеспечит тебя всем необходимым, а вон та брюзга – старшая фрейлина». Тасуя колоду, Пенелопа оглядывала зал в надежде увидеть Сидни, однако среди множества разодетых кавалеров невозможно было различить ее нареченного.
Королева поднесла руку к пышной медной шевелюре, отстегнула большую жемчужину, обрамленную драгоценными камнями, и положила на стол.
– Какова твоя ставка, Пенелопа Деверо?
У девушки сдавило в груди; ей нечего было предложить, кроме материнского кружевного платка, заткнутого за рукав, однако эта ставка слишком мала против столь роскошного украшения. Королева наверняка осведомлена о том, что казна ее семьи пуста. Пенелопа медленно вытащила платок и опустила на стол рядом с жемчужиной.
– Красивые кружева. – Елизавета внимательно осмотрела его сквозь увеличительное стекло. – Полагаю, тебе известно, что у каждой вышивальщицы свой почерк.
Пенелопа раньше об этом не слышала, однако поняла – королева узнала руку ее опальной матери.
– Да, ваше величество, – сдавленно проговорила она.
Елизавета приподняла насурьмлённую бровь:
– Что ж, достойная ставка. Играем до двух побед.
Девушка тайком выдохнула.
Королева сбросила карту, взяла другую. Пенелопа поступила так же. Они по очереди меняли карты, наконец Елизавета постучала по столу, объявила: Vada![7] – и продемонстрировала руку – одни пятерки. Взгляды присутствующих устремились на Пенелопу – всем было интересно посмотреть, как новенькая пройдет испытание. По слухам, ее величество не любила проигрывать. К счастью, Пенелопа играла гораздо слабее королевы, ибо ей было бы трудно усмирить дух соперничества и проиграть из вежливости, поэтому второе поражение оказалось вполне заслуженным.
– Тебе нужно отточить навыки, моя девочка, – со смехом произнесла королева, забирая выигрыш.
– Боюсь, навыки вашего величества всегда будут остры настолько, чтобы меня поранить.
Эти слова вызывали у Елизаветы новый приступ веселья.
– Не помешает немного тебя украсить. – Она прикрепила жемчужину к волосам Пенелопы. – Я пришлю своего портного в покои графини. Тебе нужен подходящий наряд.
– Не знаю, как вас благодарить, ваше величество. – Пенелопа тут же представила, как будет выбирать ткани и порхать на стрекозиных крыльях.
К ним приблизился пожилой человек с длинным лицом и серебристой бородой.
– Берли, – проговорила королева. – Вы знакомы с леди Пенелопой Деверо?
Значит, это и есть Берли, лорд-казначей и самый могущественный человек в стране после Лестера, к тому же опекун Эссекса.
– Еще не имел удовольствия, – ответил тот и взял Пенелопу за руку. – Однако я хорошо знаю вашего брата. Сейчас он прекрасно проводит время в Кембридже. Полагаю, вы с ним близки?
– Да, милорд. Мечтаю снова его встретить. – Пенелопа уже много месяцев не видела своего любимого Робина.
– Мы пригласим его ко двору на турнир, – сказала Елизавета. – А где твой сын, Берли?
– Он здесь, мадам.
Юноша, ровесник Пенелопы, вышел вперед. С виду далеко не красавец – невысокого роста, одно плечо заметно выше другого, бочкообразное тело держится на ногах столь тонких, что, казалось, вот-вот подломятся. Необычная птичья фигура напомнила Пенелопе изображение дьявола, которое она однажды видела в запрещенной книге. Ее кольнул старый страх, когда-то вызванный этим рисунком.
Если лицо отца было продолговатым, то у сына – до безобразия длинным. Над большим выпуклым лбом топорщились жесткие волосы, напоминающие каминную щетку. Оба с ног до головы облачены в черное, у каждого – белоснежный крахмальный воротник; однако, несмотря на кажущуюся простоту, от Пенелопы не ускользнула роскошь их нарядов.
Странный юноша завороженно уставился на Пенелопу. Испытав сочувствие к человеку, которого Господь наградил столь уродливым телом, девушка приветливо улыбнулась. Он не улыбнулся в ответ, лишь покраснел, не в силах отвести глаз. Берли похлопал сына по плечу, выведя из ступора. Тот рухнул на колени перед королевой и устремил взгляд на ее туфли.
– Осваиваешься в Уайтхолле, Сесил? – спросила Елизавета. – Отец уже показывает тебе, что к чему? – И добавила, повернувшись к Пенелопе: – Сесил прибыл ко двору всего несколько дней назад, не так ли, мальчик?
Он что-то пробормотал в ответ, но Пенелопа уже не слушала. С замиранием сердца она заметила за его спиной знакомое лицо.
Февраль 1581,
Гринвичский дворец
– Пенелопа, собирай вещи. Ты займешь место Анны Вавасур в покоях фрейлин. – Леди Хантингдон произнесла это имя сквозь зубы, словно даже упоминать его грех.
– Я стану фрейлиной? – У Пенелопы перехватило дыхание от мысли, что ей представится возможность вырваться из-под гнета опекунши, надеть красивое платье с вышитыми цветами, оказаться в центре событий, а не таиться по углам, как в последние три месяца при дворе.
– Да. – Губы графини сжались в жесткую линию. – Но не слишком зазнавайся. И веди себя прилично. Покои фрейлин нынче не те, что в мои времена: теперь здесь логово разврата. Взять хотя бы эту несчастную. – Она покачала головой: – Вот что происходит, когда юные девицы предоставлены сами себе.
Крики Анны Вавасур, эхом разлетавшиеся по дворцовым коридорам, были слышны даже в покоях леди Хантингдон. Графиня громко храпела, раскрыв рот. Пенелопа выскользнула из постели, вышла из комнаты и двинулась на звук. Воображение рисовало жуткие картины: окровавленную дубину, раздробленные кости. Однако, прокравшись в покои фрейлин, девушка была ошеломлена и озадачена: Анна, едва заметная в центре круга женщин, кажется, билась в каком-то припадке. Кто-то сунул ей в рот комок шерсти, чтобы заглушить вопли, однако она выдернула кляп и
Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 97
