с теми силами, которые постепенно опускают поверхность земли так, что по истечении тысячелетий целые страны погружаются в море?
В геологии существенна не просто сила, а сила, помноженная на время. То есть работа. Мощный прилив за одни сутки способен разрушить десятиметровую полосу берега. Однако «легкая ласка» волн, уносящая за целый год всего лишь десять сантиметров береговой полосы, за миллион лет продвинет море в глубь суши на сто километров.
Об этом очень убедительно писал Лайель. Вот, например, как определял он суть своей науки: «Геология есть наука, рассматривающая постепенные изменения, происходившие в органическом и неорганическом царстве природы, она разбирает причины этих изменений и то влияние, которое они производили на преобразования поверхности и внешнего строения нашей планеты». Обратите внимание — «постепенные изменения». Лайель постоянно помнил о необычайной длительности геологического прошлого и считал, что именно это придает своеобразие геологии.
Лайель предлагал ученым внимательно присмотреться к геологическим силам, ныне действующим на Земле. Ведь они существовали и в прошлом. Незачем придумывать какие-то необычайные явления вроде потопов, видя следы мощных сдвигов слоев, разрушений гор и образования горных пород. Все можно объяснить действием обычных, наблюдаемых нами сил за долгие промежутки времени.
Следуя такому принципу, Лайель не согласился ни со сторонниками потопов, ни с тем, кто говорил о прежних необычайно обширных ледниках. По его мнению, в Скандинавии существовали глетчеры, но не слишком обширные. В то время Северогерманская низменность могла находиться под водой. Айсберги от скандинавских берегов беспрепятственно пересекали Балтику, плыли далее к югу и таяли на территории нынешней Германии и отчасти Англии.
Мнение Лайеля поддержал Чарлз Дарвин, который к тому же лично наблюдал айсберги во время своего кругосветного путешествия.
Русский геолог Эйхвальд распространил гипотезу плавающих льдин на равнины Восточной Европы. «Нужно согласиться, — писал он, — что страны, в которых встречаются переносные каменья, были покрыты морем и что перенесение произошло с помощью льда или ледяных глыб, плавающих по морю».
Кроме айсбергов, существуют сезонные речные льды, которые тоже производят немалую геологическую работу. О них еще в XVIII веке писал Михайло Ломоносов: «Великие реки поднимают тяжкие свои зимние кровли и, отрывая части от берегов, тянут на себе вниз быстриною. Упирая, стираясь и ударяя в берега безмерными силами, подрывают и опровергают крутые яры и не малые островки сдирают, ломаясь при этом и сами и с великим шумом. Отставая от берегов, отрывают от гор и далее с собою вниз относят вмерзлые в них зимою камни».
Кто прав?
На равнинах Европы столкнулись две гипотезы. Первая, сошедшая с Альпийских гор, утверждала господство ледников. Вторая, вторгшаяся с северных морей, отдавала предпочтение плавучим льдам.
Каждая из них легко справлялась с валунами, какими бы огромными они ни были. Чтобы выявить, какая из них правдивее, нужно было им помериться силами на других геологических объектах.
В 1821 году швейцарский инженер Венетц прочел доклад в обществе естествоиспытателей. Он рассказал о своих наблюдениях, сделанных в Альпах. Исследуя ледники, спускающиеся в долины, он обратил внимание на кучи песка и валунов, которые громоздили перед собой ледниковые языки. Когда под действием тепла ледники начинали сокращаться в размерах, нагроможденные ими гряды оставались на прежнем месте, отмечая их былую границу.
Венетц обнаружил подобные гряды, расположенные поперек долин, далеко в предгорьях, куда современные ледники и близко не подходят. Следовательно, когда-то ранее альпийские ледники значительно превосходили нынешние.
Идеи Венетца стал развивать его ученик Шарпантье, а следом — геолог и палеонтолог Агассис.
Земляные гряды, образующиеся по окраине ледника, назвали, в отличие от донной морены, моренами движения, или конечными моренами.
«Всякая морена, — утверждал Агассис, — отпечаток отодвигающейся пяты ледника. Где бы нам ни встретилась одна из старинных полукруглых насыпей необычайной величины, мы можем быть уверены, что здесь жар и холод спорили о господстве».
Однако сторонники холодных морей не удовлетворялись такими объяснениями. Они указывали на длинные валы вдоль морских побережий. Здесь тоже предостаточно песка и разных обломков. Высокие береговые валы бывают и в долинах рек. При чем тут ледники?
В ответ приводились иные факты.
Еще в 1787 году Соссюр на склонах Альп обнаружил своеобразные каменные завитушки, похожие на застывшие волны. В лучах заходящего солнца они становились розовыми, блестящими, словно локоны модных париков (франты для блеска смазывали свои парики бараньим жиром).
Ученый был молод. Не желая изобретать скучный латинский термин, он решил назвать курчавые скалы «бараньими лбами».
Мода на парики прошла. Однако в Альпах и Скандинавии множество скал по-прежнему сохраняют свою древнюю прическу. Кто же мог быть «парикмахером», сделавшим многовековую завивку скалам? Конечно, ледник. Недаром «бараньи лбы» встречаются в альпийских ледниковых долинах.
Что ж, отвечали поклонники айсбергов, высоко в горах ледники действительно полируют скалы. Но у подножий и в низинах то же самое делают воды прибоя, утяжеленные камнями, илом и песком, поднятыми со дна. Они разрушают и обтачивают крепчайшие утесы. Ведь каменные завитушки и сами напоминают волны.
Курчавые скалы («бараньи лбы») в Скандинавских горах.
Позвольте, возражали энтузиасты ледников, а чем можно объяснить глубокие борозды и царапины на скалах? В американском штате Огайо описаны желоба и борозды длиной полтора километра. Множество борозд протянулось вниз по склонам Альп и Скандинавских гор. Царапины обычно параллельны и направлены так, как мог бы вычертить только ледник.
Однако и этот довод не был неотразимым. Известно же, что по берегам рек, озер и морей царапать скалы могут камни, принесенные прибоем или течением. А если учесть действие плавучих льдов, то и вовсе никакой загадки не останется. Весной во время заторов льдины вторгаются на берега, срезая деревья и оставляя валы из гальки, ила, песка. Камни, вмерзшие в лед, царапают скалы, шлифуют утесы. По берегам рек на скалах нередко увидишь желоба длиной в десятки метров и глубиной до десяти сантиметров.
Споры длились долгие годы, и не видно было им конца.
Конечно, спорщики редко встречались и выясняли отношения с глазу на глаз. Дискуссия велась чаще всего заочно. Некоторые ученые и не помышляли о ней. Они просто сообщали — устно или письменно — результаты своих наблюдений. Наблюдая один и тот же район, описывая одни и те же геологические образования, ученые высказывали разные мнения об их происхождении.
Скептики
Имелась еще одна группа исследователей, смотревших на разгорающиеся споры с усмешкой. Один из них, Г. Гетчинсон, заметил: «Создалось нечто вроде избранного научного культа льда, целая новая религия».
И впрямь, некоторые из ученых придавали льдам не только огромное значение на Земле,
