и… поверить
Ветер. Поверишь… Поймешь… или осознаешь…
позже… гораздо позже… когда потеряешь… то, что не замечаешь… В конце концов, перестань заботиться о ярлыках… у тебя есть долг. Уплатив который ты можешь быть свободным, как ветер. Полетели
СЦЕНА ТРЕТЬЯ
EXT – Городская площадь.
Фон – SFX-1. Эффект постепенного приближения SFX-2.
Евнух. Это же…
Ветер. Тссс… Не мешай другим говорить. Попытайся услышать их. Не глуши мысли людей своим шумом. Тем более, что это общается почтенный офицер с не менее почтенным торговцем.
Почтенный Торговец. Какого рожна?!
Почтенный Офицер. Сам изувер, убери свое барахло с улицы!
Почтенный Торговец. Лоток с серебром ты называешь барахлом?!»
Общим фоном становиться: SFX-2
Сильный, с хрустом, удар по дереву, звон серебряных монет рассыпающихся по булыжной мостовой.
Ветер. Лихо. Правда?
Евнух. Зря он так. Вон женщина заливается слезами.
Ведь почти весь свой достаток торговец потерял. Нет, оно конечно торговца не шибко-то и жаль, но… пойдут разговоры, торговец надуется, а там, глядишь, и ножку может державе подставить.
Ветер. Но ножка-то у него ведь малюсенькая по сравне-нию с выдающимися государевыми конечностями.
Евнух. Малюсенькая, а если 10 000 таких ножек поперек дороги вытянутся?
Ветер. Ты так думаешь? А вот, послушай-ка, (ведь видишь ты плохо – это основная беда всех молодых ветерков; слышать душой научиться можно быстро, а видеть сердцем куда как тяжелее) снова того, которого ты с таким рационализмом пожалел. Это он же, но пару минут спустя.
Сильный, с надрывом, крик молоденького мальчика
Почетнейший Торговец. Бедняга, придавили своими окороками, такого мальца…
Горожанин А где твои окорока были?
Почетнейший Торговец. В…!
Горожанин (Наглый громкий смех)
Почетнейший Торговец. (Противный захлебывающийся каскад смешков)
Евнух. Мерзость-то какая.
Ветер. В самом деле? Но это такая безделица – фон. Ага! Вот, вот они!
SFX-3. Истеричный вопль кошки
Горожанин Это же надо, какой живучий котяра, да смотри, смотри, туда. Туда говорю, гляди, копытом голову растерли, а он все дергается. Да…, ишь ты, а задними, задними лапами как воздух загребает… Ну сейчас его кавалерия окончательно притопчет… Все издох…
Евнух. (содрогаясь). Брррр. Ну и сценки ты выбираешь Ветер.
SFX-1… из которого выделяется резкий пронзительный мальчишеский фальцет Молодого Евнуха.
С каждым разом фальцет становиться все громче и громче перекрывая шум толпы создавая эффект приближения носителя голоса.
Молодой евнух. Расступитесь…
На…
Ммарше …
Львята…
Расступитесь…
Кардианцы «Внличайшего»…
Евнух. Ой! Я вижу себя. Нет не вижу, я… Ветер, я слышу свои мысли… Нет не мысли… я с л ы ш у эмоции, чувства. Ветер! Что это за слова, откуда они наплывают на меня?
Ветер. Это ты, дружок, это твои видения, это твои
радости, презрения, это картинки, живущие у тебя в душе…
Евнух. Но это же не краски и не формы, это же слова,
звуки, но звуки такие красочные, выпуклые, как будто мои уши научились видеть. Ветер, я схожу с ума? Я слышу только слова… а вижу картинки?
Ветер. Пройдет несколько десятков веков и многие люди
будут сидеть у странных ящиков, откуда будут слышать странные звуки… Они будут уверены, что видят мир, слыша подвывание лицедеев из этих коробок… Они забудут, что у них есть глаза… Другие же будут смотреть глазами в еще большие ящики, забывая о своих ушах…. И никто из них не вспомнит о разуме, душе, которыми и должен смотреть человек…. Но они будут счастливы от этого…
Евнух. Ящик? Лицедеи? Века?
Ветер. Да тише же ты. Забудь что я сказал.
Пойми главное. Сейчас ты услышишь то же, что слышал только что. Но тогда это были уши «самовластительного э… государя», появившегося с дружком ветром и открытой душой в толпе. А сейчас это будет голос-картинка мальчишки-евнуха, любимой игрушки Владыки этого города, появившегося в той же толпе совсем без души и без всякого ветра в голове.
SFX-1. Когда Молодой Евнух говорит «про себя», то общий шум становиться очень тихим, как бы удаленным на значительное расстояние. И вновь становиться близким, когда герой говорит «Громко, играя на публику»
Молодой Евнух. (Про себя тихо). Это не море даже, а великое болото, человеческое болото, с жабьими стонами и комариными диалогами. Ну, а эти гордые ездоки сминают его, разжижают, выдавливают к стенам. Нееет, не сразу. С начала в это зловоние ныряет герольд, один, другой, третий.
Болото начинает сгущаться совершенно вопреки словам…
(Громко играя на публику)
«Расступитесь! На марше львята Величайшего»
(Про себя тихо)
Теперь к краю ряски человеческих харь, плотным
монолитом выхрумкивает львиная пехота.
SFX-1 из которого эффектом приближения к слушателю наплывает
SFX-2
(Про себя тихо) Это четыре сотни крепких, плотно вросших в панцири 35-летних ветеранов. Единый вдох – и единый гам людской трясины распадается на несколько частей: левую и правую. Но какие-то жидкие комки текут слишком медленно и неуклюже. Вот и наступает на них львенок, а если комок слишком мешает – может и в зубы дать.
Сильный удар с хрустом по дереву и звон серебряных монет
рассыпающихся по булыжной мостовой.
(издевательский смех, далее про себя тихо)
Ха-Ха-Ха. Так и надо. «Хрясь» – и поддатый концом тяжелого боевого копья лоток с серебром, золотом или благовонием летит под ноги пехоты. Золото там или рубины с алмазами, львятам все одно. Честь наземь уронишь – обратно не поднимешь. А кто попытался, так до сих пор по жизни на карачках шествует. В грязи. В болотной грязи. Или, если угодно, в стихии человеческого общения.
SFX-3
КАВАЛЕРИЙСКАЯ СОТНЯ! Именно так! Все с большой литеры: «КАВАЛЕРИЙСКАЯ СОТНЯ».
Ага. Вот тут болото заволновалось, прижалось к стенке, расплющило кого-то.
Дорогу расчистило, грязная, вонючая людская масса колтыхаясь, сотрясалась звуками и разражалась воплями, стонами, вонью. Где-то от стенки, между щиколоток толкущихся тел, потекло что-то темное, дурно пахнущее – Дерьмо и Моча.
Крик мальца и вой кошки.
А как еще можно поступить, когда неторопливо, высокомерно презрительно двигается на тебя олицетворение силы? Тут уже не до препирательств и… размышлений. Сила – она и есть сила. Ее все любят, особенно, когда страдает другой. Тут и посмеяться можно. Правда, силе на это начхать. Не видит она этого, не имеет такой привычки глядеть на копыта своего скакуна, ведь
