подготовительный комитет Всемирной организации здравоохранения], не имеет пределов31.
Пророки терапевтического государства обещают и выставляют на продажу древнейшую из панацей, придуманных человеком: тотальный контроль над жизнью человека во имя человеческой жизни. Вместо того чтобы вверять безграничную власть Богу-и-священнику, они вверяют ее терапевту-и-клиницисту32. Каждый в той или иной степени психически болен, и соответственно каждый аспект жизни каждого — компетенция фармакратических агентов государства: консерваторы хотят использовать терапевтическое государство, чтобы запрещать людям делать то, что для них плохо, либералы — чтобы заставлять людей делать то, что для них хорошо, а психиатры — применять его, чтобы обязывать людей и к первому, и ко второму. Вот почему психиатрию принимают как консерваторы, так и либералы, некоторые либертарианцы игнорируют или молчаливо поддерживают ее принудительные практики, а большинство людей считают психиатрию не терапевтическим деспотизмом, а диагностикой и лечением действительных заболеваний.
Свобода и безумие
Справедливость определяется обычаем и закрепляется законом. Это делает возможным, как морально, так и лингвистически, говорить о «несправедливых законах» и наделяет силой утверждения, подобные знаменитому восклицанию Камю: «Во времена, когда злой умысел драпируется в одеяния невинности, …именно невинность вынуждена оправдываться»33. Сегодня многие люди, считающие себя приверженцами свободы, принимают психиатрическое насилие, задрапированное под милосердие, как должное, а психиатра считают заботливым доктором, восстанавливающим состояние жертв психических заболеваний к подлинной свободе.
Американский союз гражданских свобод (ACLU), ведущая в США организация в защиту гражданских свобод, поддерживает лишение невиновных людей свободы, а обвиняемых в совершении преступлений — ответственности, при условии, что психиатры выставляют этим людям диагноз «психически болен и представляет опасность»34.
Ведущие либертарианские организации избегают этой ошибки. Их провал — за счастливым исключением Либертарианской партии — состоит в грехе умолчания, отсутствии осуждения психиатрического отъема свободы и ответственности. Веб-страница Института правосудия (Institute of Justice), который определяет себя в качестве «ведущей либертарианской адвокатской фирмы в стране, действующей в общественных интересах», утверждает:
Мы ведем судебные процессы по всей стране, сохраняя свободу возможностей и бросая вызов правительственному контролю над жизнью индивида. Мы подаем иски к правительствам, когда они встают на пути у предпринимателя, стремящегося честно заработать на жизнь в свободе от произвольного и притесняющего правительственного вмешательства. Мы судимся от лица индивидов, чьим правам на частную собственность угрожает чрезмерное регулирование. Мы представляем интересы родителей, желающих выбирать образование, наилучшим образом отвечающее потребностям их детей. Мы защищаем права личности на обнародование информации и на доступ к информации вне зависимости от того, какие средства вовлечены в это… наши дела демонстрируют, что личная инициатива, свобода предпринимательства, свобода слова, право частной собственности и законная защита этих свобод жизненно важны для будущего всех американцев…35
Я аплодирую деятельности Института. Я лишь отмечаю с сожалением, что их понимание «вызова правительственному контролю над жизнью индивида» не распространяется на то, что представляет наиболее повсеместный и коварный контроль над жизнями индивидов — контроль посредством психиатрии.
Наиболее известная и влиятельная в США либертарианская организация — это Институт Катона. Согласно его веб-странице,
[институт] представляет собой не имеющий целей получения прибыли фонд для исследования общественной политики… названный в честь писем Катона, серии либертарианских публикаций, которые помогли заложить философские основания американской революции… мы отвергаем атаки против геев, японцев, богатых людей и иммигрантов, которые, как представляется современным консерваторам и либералам, решают проблемы общества. Мы приветствуем освобождение чернокожих и женщин от этатистских ограничений, столь долго не допускавших их в общую экономическую жизнь. Наш величайший вызов сегодня — распространить обещания политической свободы и экономических возможностей на тех, кому в этом все еще отказано, в нашей стране и по всему миру36.
Институт Катона, подобно Институту правосудия, склонен уравнивать личную свободу с экономической свободой. Опять же, я аплодирую вкладу Института Катона в становление свободного общества и отмечаю с сожалением, что его публикации сосредоточены на отделении экономики от государства и обходят молчанием союз государства и психиатрии.
Для либертарианцев, всерьез рассматривающих собственное кредо и действительную общественную функцию психиатрии, самая яркая звезда на небосклоне — это Либертарианская партия, “крупнейшая и самая успешная третья партия в Америке”37. Национальная платформа партии за 2002 год провозглашает среди прочего: «Мы выступаем против недобровольного водворения в психиатрическое учреждение или недобровольного лечения в таковом любого человека… мы выступаем за прекращение принятия защиты в уголовном суде, обоснованной “безумием” или “уменьшенной вменяемостью”, которые освобождают виновного от его ответственности»38.
От безответственного опекаемого — к ответственному взрослому
Протестантизм и просвещение ознаменовали начало попыток человека Запада отвергнуть свой статус Божьего подопечного. Возродился классический греко-римский идеал свободы как личной независимости. Человек вступил в долгую и тяжелую борьбу за то, чтобы повзрослеть — контролировать свои животные аппетиты, планировать свои проекты и брать на себя ответственность за плоды своих поступков.
В результате Протестантизм отсылает Христианского Бога заниматься собственными делами: он предписывает людям брать ответственность за свои жизни и получать награду или наказание за то, что они с ними сделают. Философия Просвещения сходным образом ограничивает Суверена, т.е. государство, заниматься собственными делами, определяемыми как защита и обеспечение «общественного блага», предоставив людям свободу проводить свои частные жизни в границах закона и своей собственной совести.
Многими были высказаны проницательные замечания о стремлении современного светского человека освободиться от защищающего его по видимости, но притесняющего по факту статуса Божьего подопечного. Джеймс Мэдисон не выбирал слов. «Религиозные путы, — заявлял он, — сковывают и оглупляют разум и делают его неспособным для какого-либо достойного предприятия»39.
Каким должен быть наш стандарт суждения о проекте или предприятии как о достойном? Я согласен с критерием Камю: «Целью жизни может быть только увеличение суммы свободы и ответственности, обнаруживаемой в каждом человеке и в мире. Она не может, ни при каких обстоятельствах, быть уменьшена или подавлена, эта свобода, — даже временно»40. Такая цель доступна каждому, вне зависимости от его статуса в жизни.
Никто не рождается с готовым проектом. Каждый сам должен выработать его для себя. Трудиться над тем, чтобы прокормить себя самого и собственную семью — проект, которым в мире заняты большинство людей, — может быть столь же благородным, как усилия развеять тайны природы или править людьми справедливо и мудро. Устремление благородно постольку, поскольку оно расширяет области свободы и ответственности — для отдельного человека, для семьи, для большинства. Оно постыдно в той степени, в которой — сколь бы «милосердным» его ни представляли
