Книга Мёртвое - Том Пиччирилли

женщину, но ей было за шестьдесят, и ей не нужен был одиннадцатилетний ребенок. Она дала ему пакетик с печеньем домашней выпечки и пару детских фотографий отца, где тот, даже играя с детьми, казался сердитым и насупленным. Джейкоб и Вейкли жили вместе как дружелюбные, но чуждые соседи по комнате в течение следующих семи лет, пока Джейкобу не исполнилось восемнадцать и он не получил свое наследство.

Роберт Вейкли написал три книги о смерти джейкобова отца – первые две попали в список бестселлеров, ведь всем казалось, что автору трагедия знакома изнутри. Роберту удалось заполучить несколько реальных фотографий с места преступления, но сами тела были на них размыты, да так, что подробностей бойни не углядеть (и все же нельзя было не заметить, что у всех людей на снимках выше шеи ничего не было). Однако к третьей книге люди поняли, что Вейкли повторяет старую песню на новый лад, внося лишь небольшие дополнения к анализу карьеры Айзека Омута и в целом плохих фильмов, снятых на основе его прозы. Более того, всем стало ясно, что писатель из Вейкли посредственный – иначе тот не стал бы полагаться на Джейкоба в вопросах редактуры.

– Может, мне приготовить что-нибудь на всех нас? – спросила Лиза.

– Было бы неплохо, – сказал Джейкоб. – Спасибо. – Его уже давно тут не будет, когда она со всем управится, и Лиза понимала это.

– Спасибо, – сказал Вейкли. – Я думаю, нам как раз это нужно. Перекусить, по паре коктейлей пропустить. Может, сходим в заведение Спайви? Всех устроит? – Он будто бы намеренно упустил суть слов секретарши или попросту рационализировал ее порыв. Лиза и это подметила – и повела себя так, словно даже не услышала босса. Она ушла, не проронив больше ни слова, вся целиком в своей роли, и Джейкобу она понравилась еще больше.

Вейкли снова пощипал бороду.

– Не возвращайся туда, сынок.

– Почему?

– Слушай, я с этим дерьмом больше не связан.

– Связан, увы, – заметил Джейкоб, – с тех самых пор, как я объявился у тебя. Но я все понимаю, ничего страшного.

– Учить меня еще будешь…

– Не собираюсь.

– Совсем как твой папаша – лишь бы по ушам поездить.

– Я – не мой папаша. – Тут и спорить было не с чем; Вейкли это понимал.

– Послушай, здесь даже и обсуждать нечего. Мы много лет назад закрыли эту тему. И что же сейчас? Зачем тебе туда ехать, ты так и не сказал. Вдохновения ищешь? Не верю, ты раньше как-то без него справлялся – и посмотри-ка, сколького достиг! – Голос Вейкли вдруг дрогнул, так что ему пришлось сделать глубокий вдох. – Скажи честно, ты что, после всех этих лет принял-таки чье-то предложение самому написать книгу о своей семье?

– Скажи мне, как давно ты спишь с Лизой?

– Что еще за вопросы! – Вейкли сердито крутанулся в кресле. Его колени все еще мелко тряслись, и это выглядело довольно смешно. – Идиотские вопросы. Минимум две недели. А теперь перестань увиливать.

– Мне нравится Лиза. И я не увиливаю. Глупо было с твоей стороны спрашивать. Ты уже знаешь, что я никогда не напишу об этом доме.

– Ты говорил так раньше, но десять лет – большой срок. И если я правильно угадал, я честно тебе заявляю: брось, не стоит оно того. Ради твоего же блага, не возвращайся.

– Не хочешь ли ты сказать, что запрещаешь мне?

– Запрещаю, еще как.

– Ты – мне – запрещаешь?

– Черт возьми, да – ты меня вообще слушаешь? Издеваться надо мной вздумал? Да, я тебе запрещаю. – Он очень хотел, чтобы его голос прозвучал по-родительски сурово, но уже в следующий миг Вейкли добавил с острой болью в голосе, застав их обоих врасплох: – Я… я пытался быть тебе как отец. Как хороший отец.

– Господи, Боб, – выпалил Джейкоб. – Давай без этого, прошу. – Он вздрогнул, поняв, как все же сильна связь между ним и этим мужчиной. Почти ужасающе сильна – такого он никак не ожидал.

– Слушай, ты же знаешь: там ты будешь у всех на виду. Сейчас круглая дата, значит, кто-нибудь да заинтересуется делом снова. Прежде ты сдавал дом на острове в аренду куче других писателей – их взглядов на случай Айзека Омута вполне хватит на то, чтобы забить до отказа фонд какой-нибудь сельской библиотеки.

Да, такой был у него план: пусть придут другие и ослабят нечто, свернувшееся в стенах дома подобно змее, унесут его часть с собой и в итоге лишат силы.

– Эти писатели были друзьями папы, а некоторые из них – и твоими и моими, Боб. Они не вернутся, и они достаточно уважают нас и себя, чтобы не превращать возрождение жанра в цирк.

– Это очень наивно с твоей стороны, Джейкоб.

– Если нагрянут фанаты, мне плевать. Подпишу пару книжек. Но никого там сейчас не будет, уверен. Никто даже не знает, как попасть на Стоунтроу.

– И это тоже безрассудно. Ты знать не знаешь, кого туда принесет. Лизе каждые часа два приходится отвечать на звонки каких-то недоумков, а она даже не в курсе всей истории.

«Умолчания, – говорил отец, – используются, чтобы поддразнить читателя: оставить его в подвешенном состоянии с чувством, будто вот-вот что-то прояснится. Может, и не сразу, но страниц через десять-пятнадцать – точно».

Вейкли подошел и сел рядом с ним. Теперь они были слишком близки в своей общей тревоге – гораздо ближе, чем когда-либо за все те годы, что Джейкоб прожил в доме этого мужчины, слушая, как под ним стонут приведенные на одну ночь подружки или как играют пластинки с чертовым диско.

– Я никогда особо не интересовался в последнее время, что ты чувствуешь…

– Боб.

– Не хочу, чтобы ты думал, будто мне все равно.

– Хватит, Боб.

– Да, я люблю тебя, хотя я знаю, что никогда особо этого не показывал, я понимаю это, но я готов выслушать, если ты когда-нибудь захочешь со мной поговорить.

– Пока – не хочу.

– Я думал, ты справился со всем, что осталось в Стоунтроу. Может, я суеверен…

Кто угодно, только не Боб Вейкли. Джейкоб однажды видел, как этот тип флиртует с новообращенной монахиней. Молоденькой сестрой Христовой в миленьком платьице и с распущенными светлыми волосами.

– Не то чтобы я верю всем этим россказням про паранормальные явления… или в то, о чем ты пишешь… но послушай-ка, прошлой ночью мне приснился странный сон.

Этого еще не хватало, боже. Джейкоб задумался, успеет ли он вовремя добраться до двери, если еще есть шанс на побег.

– Боб…

Вейкли умел быть непредсказуемым и выкидывать чудесные фортели.