давалось время привыкнуть к новому, ознакомиться с обычаями и привычками этого двора. Чтобы не сильно их сразу нагружать новой обстановкой, ближайшее время они будут и обедать отдельно, пока их не начнут звать за общий стол. Эти правила не касались лишь короля Андорры. Он был единственным, кто не просто мог, а должен был общаться с королевской семьей Элеона.
Мысль эта понравилась принцессам. Особенно вселяло бодрость то, что они, наконец, смогут отдохнуть и не придётся попадать в глупое положение от усталости при встрече с царственными особами.
Их проводили до спален, и, не обменявшись ни единым словечком, принцессы улеглись спать. Сон оказался умиротворённым, никого не пугали кошмары или нелепые мысли. Наслаждаясь сном, никто не торопился вставать, было очень хорошо.
Ближайшую неделю всё проходило спокойно, размеренно, без боли и тревог. Девушки по-прежнему ходили вместе, не покидая друг друга. Они делились своими мыслями, пожеланиями, вопросами, переживаниями. И хоть между ними проскользнула обида, не они были причиной тому. Они просто гуляли по дворам, осматривая все закоулки дворца, изучая жизнь в этих стенах. За это время они обе успели свыкнуться, и, что странно, полюбить это место. Оно было очень необычно, потрясало своим величием, привлекало своей чистотой и чёткими линиями. Тут все казалось идеальным. Ценительницы прекрасного успели оглядеть всю обитель, ну, или большую её часть. Им приглянулась библиотека, музыкальная комната, комната родословной, где были собраны все правители и весь род Элеона. Невозможно было не оценить архитектуру и дизайн комнат, коридоров, аркад, бальных зал и всего, что им повстречалось.
При одной из таких обывательских экскурсий по дворцу прекрасные дамы натолкнулись на прелестного юношу, которого сопровождало ещё несколько человек. То были, судя по всему, советники, мудрецы, философы, учёные люди. Это было понятно по их причудливому виду, цветным пёстрым одеждам, некоторые из них были одеты на восточный манер. Выражения их лиц — глубоко вдумчивые, напряжённые — почему-то вызывали улыбку. Такая сосредоточенность собирала на их лицах морщины, делавшие их сказочными персонажами из книг. А человек, бравший слово, объясняющий что-то этому юноше, был напротив очень эмоциональным и открытым. Его жесты были весьма размашистыми, так что рядом идущие в своём сосредоточении пытались уворачиваться от летящих навстречу рук. Когда брал слово другой, выражение лица первого возвращалось в исходную позицию, а это перемещалось на оратора.
Но вот юноша был другим. Он выглядел свежим, солнечным, искрящимся добротой, правда, со спутниками он разговаривал властно и даже иной раз сурово. Девушки привыкли встречать важных особ, между ними даже завязалась игра — «угадай, кто идёт». Так они познакомились со многими из знатных вельмож. А вот этих или подобных ещё не видели, поэтому они произвели особенно сильное впечатление на девушек.
И, увидев этого молодого красавца, они заподозрили, что он не такой, как все, с кем они ранее завязывали беседы. Они шли навстречу к нему, и это уже были не дети, а вполне благовоспитанные взрослые леди. Эти дни очень их изменили, изменили склад их ума, что также повлияло и на их поведение. Подошедши уже вплотную, они прервали свои беседы, равно как и тот юноша.
— Здравствуйте, мисс. — Произнёс он, отвесив поклон. — Я вас раньше тут не видел, откуда вы? Ой, да! Простите покорнейше! Мне следует первому представиться. Принц Элеонский… к вашим услугам.
Девушки остолбенели, забыв теперь о манерах. Но Элайза, опомнившись первой, взяла слово:
— Добрый день, Ваше Высочество. — Столь изящно она поклонилась, просто загляденье! — Мы прибыли из Андорры. Меня зовут Элайза, а это — она взглянула на оторопевшую подругу — это моя госпожа и ваша наречённая невеста, принцесса Луиза Андорсская.
— Ааа, — протянул принц, не скрывая своего восторга. — Так вот оно что! Мне очень приятно познакомиться со столь восхитительными девушками. И вдвойне приятно осознавать, что одна из вас в будущем, уже недалеком, станет мне супругой. Благодарю волю случая, что увидел вас. Только, к сожалению, не имею возможности задержаться с вами, но буду ждать с нетерпеньем нашей следующей встречи.
Отвесив ещё один поклон, он удалился вместе со своей свитой.
Эта встреча не рассказала им ничего друг о друге. Они всё равно не имели представления о человеке, находящемся с тобой в одном доме, который очень скоро станет твоим супругом/ супругой.
Так проходил день за днём, вовсю шла подготовка к свадьбе, но их так и не приглашали обедать вместе с королём. И они не сталкивались больше ни с ним, ни с принцем, хотя бы случайно.
Но однажды, произошло событие, не на шутку перепугавшее и без того замученную разными страхами принцессу. Когда в очередной раз девушки развлекались прогулками по просторным коридорам дворца, они натолкнулись на стражника. Тот стоял у подножия лестницы и явно не собирался пропускать кого-либо в то крыло. Девушки подошли к нему поинтересоваться, почему закрыт проход, ведь до этого ничего подобного не происходило. По крайней мере, они об этом не знали. Человек в доспехах и при оружии был среднего роста и среднего телосложения. Немного смугловат, будто провёл отпуск в солнечных странах, темноволосый, зеленоглазый. Обычно он был добрый и обходительный, но в этот раз по непонятной причине его разъедала злость.
— Что случилось!? — довольно грубо буркнул он — Что случилось! Туда нельзя! Ясно вам!? Нельзя тому, кто хоть немного дорожит своей шкурой.
Эти слова уже заставили сердце в пятки уйти. А наблюдательная Элайза вспомнила, что эта лестница ведёт к покоям принца. Недоумение одолевало их, но упрашивать стражника не было необходимости. У него, видно, накипело так, что ему нужно было выговориться и не важно кому. Не зная, что перед ним принцесса, он палил без разбора.
— У Его Высочества, видите ли, недуг! Хронический! Как королева нас покинула, так у него вообще «крышу снесло», — продолжал стражник покрутив пальцем у виска. — Как перемкнёт где-то в мозгах, так хоть гроб заказывай. На днях вон приказал принести обед к себе в комнату. Так пошла наша Матронка на свой страх и риск, идёт, слезами обливается, руки трясутся. Так эта тварь тщедушная, прости меня Господи, — наспех перекрестившись, сказал он, — вывернул все на неё, ещё и отчитал. А девичье платьишко то что?! Тонюсенькое. Всё горячее. Так девку от ожогов долго лечить пришлось. Невообразимо. А та виновата была, что, видите ли, зашла, когда он думал, и сбила ему весь настрой. Думал! Совсем свихнулся! Что вытворяет — так его в клетку сажать надо! В цирке! Может народ потешился бы…
Тут он осёкся, вспомнив, что стоит на посту. К
