Однако отстранённые от власти регенты не желали сдаваться. Сначала скоропостижно умер епископ Лаонский, убедивший короля сменить окружение. Прямых улик следствию обнаружить не удалось, но в обществе были уверены, что бывшие регенты избавились от него с помощью яда. Затем изгнанный из дворца Пьер де Краон[5] организовал покушение на лидера мармузетов Оливье де Клиссона. В ночь на 13 июня 1392 года отряд наёмных убийц напал на возвращавшегося от короля коннетабля. Завязалась драка, Клиссон отчаянно отбивался, но удар копьём в голову свалил его с коня. В пылу сражения коннетабля сочли погибшим. Руководивший нападением Краон умчался в Бретань, надеясь укрыться там от королевской мести. Как выяснило следствие, своими планами расправиться с коннетаблем он делился с личным секретарём герцога Беррийского, а тот докладывал своему господину. Однако королевский дядя, по его словам, не придал значения «досужей болтовне».
Карл VI, не без оснований подозревая, что удар был направлен против него, воспылал жаждой мести. Королевскую ярость не смогло утишить даже сообщение о том, что Клиссон благополучно поправляется. У следствия появилась информация, что бретонский герцог Жан IV знал о планах Краона и обещал предоставить ему убежище. Спешно была собрана карательная экспедиция против «изменника». Карл VI решил сам вести армию в Бретань. Краон к тому времени успел перебраться в Арагон.
В поход армия выступила 5 августа 1392 года. Накануне Карл VI чувствовал себя усталым и разбитым, его мучила лихорадка. Большую часть ночи больной не мог заснуть. Приближённые, естественно, тоже не смыкали глаз. Когда выехали из города, под летним солнцем всех разморило. Король мирно дремал в седле. В это время один из уснувших пажей выпустил из рук копье, и оно стукнулось о шлем идущего впереди пехотинца.
Лязг удара разбудил короля. Он вздрогнул, мутными глазами обвёл окружающих рыцарей и обнажил меч. Внезапно, прежде чем кто-либо понял, что происходит, Карл VI заколол бастарда де Полиньяка. После чего с воплем: «Вперёд, на предателей!» – напал на собственного брата. Людовику Орлеанскому удалось оторваться от погони и укрыться в лесу. Почти час король раздавал удары направо и налево, явно не понимая, что находится среди своих. Ошеломлённые конники и пехотинцы не смели ему отвечать, а лишь закрывались щитами. Наконец дворцовый кастелян Гильом Мартель догадался, что дело неладно. Кинувшись сзади на круп королевской лошади, он стащил монарха на землю и обезоружил.
Карл VI не узнавал никого. Лицо его исказило судорогой, глаза дико вращались. Через несколько минут несчастный впал в сон, «напоминавший скорее смерть». Тело было холодным, сердце прослушивалось слабо. Поход срочно прервали. Короля на повозке доставили в ближайший город, где им занялись врачи. Двое суток больной не подавал признаков жизни. Казалось, он умирает. Однако через 48 часов Карл VI пришёл в себя. Узнав о случившемся, он приказал выделить пожизненные пенсии вдовам и сиротам.
Естественно, ни о каком продолжении похода не могло быть и речи. Короля доставили в Париж, где ему предстояло «предаться длительному отдыху». Вскоре стало известно, что в Испании Краон ввязался в очередную авантюру и оказался в тюрьме. Подозрения в укрывательстве изменника с герцога Бретонского были сняты, и надобность в военной экспедиции отпала.
В Париже Карл VI, оставивший мысли о мести, развлекался охотой и балами. Он полюбил гулять в королевском зверинце, угощая ручных павлинов. Врачи высказали предположение: еду короля отравили или заколдовали[6]. Были исследованы остатки пищи, которую он принимал до начала приступа. Результаты получились нулевыми: все «пробовальщики» (осужденные на смерть преступники) остались живы-здоровы. На всякий случай решили сменить окружение.
Так правительство мармузетов было отстранено от власти, а к управлению страной вернулись королевские дяди: Жан Беррийский и Филипп Бургундский. Компанию им составил подросший брат Карл VI, Людовик Орлеанский. Не исключено, что щадящий режим и тихая семейная жизнь могли помочь окончательному выздоровлению короля, но вскоре случилось новое потрясение, окончательно помутившее его рассудок.
6 февраля 1393 года королева Изабелла устроила бал в честь замужества любимой фрейлины, Катерины де Фастоврин. По обычаю празднеству, организованному для вступающей в брак вдовы, полагалось стать шутовским представлением: с весёлым валянием дурака и непристойными шутками. Карл VI очень любил свою супругу и стремился угождать ей во всём. Втайне от гостей он готовил необычный сюрприз. Королю помогали пятеро молодых придворных: граф де Жуаньи, бастард Ивен де Фуа, Эймар де Пуатье, Ожье де Нантуайе и Гуго де Гисе. Вся шестёрка обрядилась в льняные мешки с налепленными там и сям пучками пеньки и мочала, изображающими шерсть. В качестве клея использовали смолу. Весёлая компания собиралась изобразить пляску дикарей, для чего вооружилась суковатыми дубинами. А чтобы зрители не испугались, «дикари» – все, кроме Карла VI, – были скованы длинной цепью. Когда ряженые ввалились в зал, благоразумная королева Изабелла приказала факельщикам отойти подальше. Очевидно, она сразу поняла, насколько горючими могут быть такие костюмы.
Представление удалась на славу: дамы визжали и ойкали, кавалеры хохотали, отпуская сальные остроты. Все гадали, кто скрывается под масками, так как в полутьме «дикари» были совершенно неузнаваемы. Придворным хотелось получше вглядеться и понять, чья шутка оказалась такой удачной. Но они не решались нарушить приказ Изабеллы. Неожиданно мучимый любопытством Людовик Орлеанский выхватил у слуги факел и поднёс к одному из ряженых, пытаясь вглядеться в лицо. Просмолённый костюм вспыхнул, как политый спиртом хворост. Пламя быстро перепрыгивало с одного «дикаря» на другого. В зале началась паника. Давя друг друга, придворные бросились к выходу. Объятый пламенем бастард де Фуа крикнул: «Спасайте короля!»
Рядом с горящим Карлом оказалась герцогиня Жанна Беррийская[7]. К счастью, она не потеряла головы. Мгновенно догадавшись, что король – единственный свободный от цепи «дикарь», она повалила горящего Карла на пол и юбками сбила огонь. Ещё один из шутников – Нантуайе – сумел спастись, бросившись в чан с водой для мытья посуды. Остальные погибли от ожогов несколько дней спустя.
Король выполз из-под шёлковых юбок практически невредимым, но вид объятых пламенем друзей, их крики и запах горящей плоти оказались слишком сильным ударом для его психики. С тех пор и до самой смерти многомесячные приступы безумия сменялись короткими периодами просветления, после которых всё начиналась снова. В болезненном состоянии король становился агрессивным и злобным, избивал супругу, рвал на себе одежду, колотил посуду, не помнил собственного имени. Во время одного из приступов Карл VI вообразил себя стаканом, и стал громко требовать, чтобы его облачили в латы и не дали разбиться на куски. Бывало, что несчастный сумасшедший отказывался мыться и брить бороду, мочился и испражнялся в нижнее белье, словно маленький ребёнок. Случалось, что он буйствовал по нескольку дней подряд, сопротивляясь всем попыткам лакеев помыть или переодеть свою королевскую особу. Поскольку отобрать у монарха столовые ножи и вилки было немыслимо, слуги входили в комнату больного, надев под платье боевые кирасы.
