из этого волокна, объяла бы всю Вселенную, и все звезды, как видимые, так и невидимые, повисли бы на ней, словно капельки росы. Подобная пряжа растянулась бы на миллионы световых лет, но Никлаус готов свернуть ее в доли секунды.
Как явствует из всего вышеизложенного, проект Никлауса вполне реален, он даже грешит некоторой излишней наукоемкостью. Проект уже обрел немало поклонников во всем мире и даже располагает моральной поддержкой (правда, пока негласной) лондонской Межпланетной Лиги, председателем которой является сиятельный Олаф Стэпплдон.
Ввиду естественного огромного интереса, который вызвал повсюду проект профессора Никлауса, оргкомитет обращается ко всем состоятельным лицам планеты с настоятельной просьбой не поддаваться на провокации шарлатанов, которые пытаются протащить через разные отверстия дохлых верблюдов. Эти личности, осмеливающиеся именовать себя учеными, являются чистыми мошенниками, завлекающими в свои сети доверчивых энтузиастов. Действуют самым примитивным способом, погружая верблюда в раствор серной кислоты с последовательно понижаемой концентрацией. Получаемая в результате плазма возгоняется в перегонном котле и уже затем пропускается в виде тонкой струйки через игольное ушко. И вот таким-то способом они предполагают сотворить чудо сублимации! Очевидно, что подобные попытки совершенно бесплодны и ни в коей мере не заслуживают финансирования. Верблюд должен оставаться живым как до, так и после эксперимента!
Таким образом, все, кто заинтересован в обретении вечной жизни и кто располагает соответствующим капиталом, вместо того чтобы жечь тонны восковых свечей и тратиться на малопонятные богоугодные дела, должны поддержать опыт по расщеплению верблюда ввиду безусловной вящей научности, зрелищности и, в конце концов, выгодности. В данном случае речь идет даже не о проявлениях щедрости. Надо просто закрыть глаза и пошире раскрыть кошелек с мыслями о том, что все расходы окупятся с лихвой. Воздастся всем жертвователям, речь только о том, чтобы постараться приблизить час воздаяния.
Общую сумму необходимых расходов можно будет определить только по завершении работ, поэтому профессор Никлаус со свойственной ему честностью заявляет, что может работать только в режиме открытого бюджета. Инвесторы должны будут набраться терпения с тем, чтобы регулярно, на протяжении многих лет, оплачивать все затраты. Ведь для осуществления проекта придется нанять тысячи инженеров, распорядителей и рабочих, а также создать филиалы Комитета на национальном и региональном уровнях. Кроме того, поскольку эксперимент может затянуться на неопределенно долгое время, возможно, на несколько поколений, предполагается учредить общество последователей Никлауса — со своим собственным уставом и тщательно расписанным бюджетом. Следует учитывать и то обстоятельство, что сам мудрый Никлаус находится уже в почтенных годах.
Как и всякое побуждение человеческое, эксперимент Никлауса предполагает два возможных исхода: либо победа, либо поражение. Удачный исход не только позволит решить проблему личного спасения, но и превратит всех участников этого сверхъестественного эксперимента в акционеров поистине фантастической транспортной компании. Расщепление человеческого существа станет обычным и прибыльным делом. Превращенный в поток электронов, человек будущего сможет перемещаться на огромные расстояния в мгновение ока и без всякого риска.
Но проигрыш может оказаться еще более привлекательным вариантом. Если Арпад Никлаус окажется не более чем торговцем иллюзиями, дело которого унаследует бесчисленная орда мошенников, то и тогда его предприятие, разрастаясь в геометрической прогрессии или, лучше сказать, подобно ткани, выращивавшейся Каррелем[комм.], лишь приобретет в своем истинно гуманитарном величии. И тогда Арпад Никлаус войдет в историю как величайший основатель науки всемирного расщепления капиталов. А богатые, разоренные в итоге многолетних бессмысленных инвестиций, смогут легко пройти в царствие небесное через узкую дверь (или же через игольное ушко, что все равно). А вот верблюд-то и не пройдет.
НОСОРОГ
Я, бывшая жена судьи Макбрайда, билась с этим носорогом десять лет.
Десять лет Джошуа Макбрайд повелевал мною с властным эгоизмом. Я познала его приступы ярости, моменты его случайной нежности и долгие ночные часы его неутолимой страсти.
Я осталась без любви прежде, чем узнала, что это такое, потому что Джошуа сумел доказать мне со всей убедительностью законника, что любовь — это выдумка для ублажения служанок Взамен он предложил мне свое авторитетное покровительство. А покровительство солидного человека — это, по словам Джошуа, предел мечтаний всякой женщины.
Десять лет длилась моя битва с этим носорогом, и моей единственной победой стала ничья: развод.
Джошуа Макбрайд женился снова, но на этот раз проиграл. Он искал мое повторение, но нашел чету себе под стать. Нежная и романтичная Памела знает, как укротить носорога. Джошуа Макбрайд нападает с ходу, но он слишком неповоротлив, чтобы маневрировать. Если кто-то оказывается за его спиной, то он вынужден сделать круг, чтобы вновь ринуться в атаку. Схватив его за хвост, Памела крутит им, как хочет. Устав выворачиваться, судья слабеет, обмякает и наконец отступает. Вспышки гнева его делаются все более вялыми и редкими, наставления теряют убедительность; он становится похож на потерявшего форму актера. Ярость его уже почти не прорывается наружу. И довольная Памела восседает на этом потухшем вулкане. Если я, будучи рядом с Джошуа, терпела кораблекрушение в бушующем океане, то Памела плавает себе словно бумажный кораблик в тазу с водой. Недаром же она дочь рассудительного пастора-вегетарианца, от которого унаследовала способность превращать любого разъяренного тигра во флегматичное травоядное.
Недавно я увидела Джошуа в церкви: он набожно внимал воскресной мессе. Он сильно сдал и выглядел подавленным. Казалось, будто бы Памела своими нежными руками гнула его к земле и ломала непокорный прежде хребет. Чисто вегетарианская бледность придавала ему несколько болезненный вид.
Наши общие знакомые, бывавшие в гостях у Макбрайдов, рассказывали мне удивительные вещи. Они говорили, что кормят там непонятно чем; что к столу никогда не подают мясных блюд и что Джошуа целыми мисками поедает салат. Естественно, в такой еде не содержится достаточного количества калорий, питавших его былую ярость. Любимые блюда судьи были методично, одно за другим, заменены либо же исключены неумолимыми стряпухами. Маслянисто-пряные ароматы рокфора и бри больше не обволакивают дубовые панели столовой. Теперь Джошуа имеет дело с молочным желе и пресным сыром, которые он съедает молча, точно наказанный ребенок. Памела все с той же любезной улыбкой отбирает у Джошуа едва раскуренную сигару, выдает ему крошки табака для трубки и самолично нацеживает несколько капель виски.
Так мне рассказывают. И я наслаждаюсь, представляя себе, как они ужинают вдвоем за длинным узким столом, освещенным тусклым светом канделябров. Под пристальным взором мудрой Памелы прожорливый Джошуа исступленно поглощает свои эфемерные яства. Но больше всего мне нравится воображать, как этот огромный носорог, в ночном халате и домашних тапочках, робко и тоскливо мычит ночными часами перед неприступной дверью.
