ног Джанин. Просто сидел, смотрел и слушал, как она дышит. Равномерный звук вскоре убаюкал меня, я почуял, как слипаются глаза. Лег рядом с женой, как всегда делал, когда мы ложились спать вместе. Даже когда было достаточно тепло, мне было необходимо чувствовать ее тело рядом со своим, чтобы заснуть. Я стал зависеть от нее во многих отношениях и понятия не имел, что буду делать, когда она уйдет. Закрыв глаза, подумал о смерти, о том, будем ли мы вместе в загробной жизни, если покончу с собой, когда ее не станет. Последние мысли были о бутылке виски и пузырьке с таблетками, а потом моим измученным телом овладел сон.
Проснулся я от ее прикосновения. Мягкий поцелуй в губы, волосы каскадом падают мне на лицо. Я заплакал и почувствовал стыл за свою боль. Это она умирала, а я плакал, как ребенок. Хуже то, что, похоже, она не возражала, что ее муж не может перестать рыдать.
— Джени, я так тебя сильно люблю. Мне жаль, что так получилось, — выдавил я между рыданиями.
Она поймала мой взгляд и впервые за несколько недель я увидел, как увлажнились ее глаза. Одинокая слеза медленно скатилась и упала на мою щеку, смешавшись с моими и, каким-то образом, от этого я почувствовал себя лучше.
— Я должна тебе кое-что сказать. — Она откинулась на подушку и в этот момент я как будто впервые заметил, насколько она на самом деле больна. Глаза запали, кожа туго обтягивала череп, впалые щеки. Она кашлянула и вылетевшая изо рта капля крови упала на одеяло. — Ты только помни, что мне жаль. — Я, было дернулся возразить, но она подняла руку, останавливая меня. — Дин, ничего не говори… — Снова кашель. — Просто слушай. Однажды ты кое-что узнаешь обо мне. Просто знай, мне жаль, и я тебя на самом деле люблю всем сердцем. Ты значишь для меня все, я не ожидала, что буду чувствовать себя так. Моя жизнь стоила того, чтобы встретить тебя, не забывай об этом. Никогда не забывай этот момент. — Ее ладонь вытирала слезы с моих щек в то время, как сама заливалась ими.
Я понятия не имел, о чем она говорит, но знал, что она почти ушла. Голос становился все тише и тише, дыхание все более прерывистым.
— Однажды они придут. Появятся в небе. — Мое сердце бешено заколотилось, услышав такие необычные слова. Взгляд скользнул по тумбочке, я увидел полупустую банку с таблетками и решил, что у нее галлюцинации. Она попыталась снять кулон, но я накрыл ее ладонь своей, не хотел, чтобы она перенапрягалась. Ее глаза закрылись, она начала что-то тихо шептать. Чтобы разобрать, что именно, пришлось приблизиться так, что мы коснулись друг в друга щеками.
— Надень кулон. Когда они придут… надень кулон. — Она сильно закашлялась, но я не посмел отпрянуть. Чувствовал ее почти не ощущаемое дыхание на своем лице. — Обещай мне, Дин. Обещай. Когда появятся корабли… надень кулон…
— Обещаю, — прошептал я.
Ее дыхание остановилось и я в последний раз прижал Джанин к себе.
Глава четвертая
Кулон охладил кожу и я нашел это успокаивающим. Видел его на Джанин постоянно, так что сейчас ощутил странное чувство, когда надел себе на шею. Пока делал бутерброд и выливал теплое пиво в раковину, следил за новостями. В мире ввели запрет на полеты самолетов, вертолетов, воздушных шаров — словом, на все, что может летать, а пришельцы расценить актом враждебности. Страны, до этого обстреливающие корабли, притихли и превратились в простых наблюдателей, как и весь остальной мир.
В Англии перестали работать атомные электростанции, большинство стран последовали их примеру. В этом был смысл: все, что генерирует большую энергию, может стать первой целью и, если так произойдет при работающих электростанциях, результат будет катастрофическим. Это привело к тому, что во многих странах сети стали работать на старом, не таком опасном, оборудовании, а то и вовсе на резервных источниках питания. Не успели по телевизору сказать про это, как у уличных фонарей сработали фотоэлементы, сообщив лампам, что пора включаться, но свет тут же вырубился. Электричество в доме последовало примеру уличных фонарей и я остался в темноте, намазывая майонез на кусок ржаного хлеба.
— Что случилось? — из полутемной гостиной раздался недовольный возглас Джеймса.
Я залез в ящик стола, достал оттуда светодиодный светильник, служивший одновременно и небольшим фонариком. Я вырос в сельской местности и привык к штормам, вырубающим электричество. Отец всегда раскладывал фонарики в легкодоступные места.
— Свет вырубили везде, — сказал я и передал Джеймсу светильник. Он поставил его на кофейный столик, а я достал пару свечей и зажег их, оставив мерцать на кухне. — В остальном по-прежнему никаких изменений.
Джеймс кинул взгляд на часы.
— Почти семь. Солнце село, а эти твари до сих пор ничего не сделали! Боже, я уже хочу, чтобы они хоть что-нибудь сделали.
А вот я как-то не уверен, что хочу, чтобы они что-то делали, разве только чтобы ушли так же, как и пришли. Тихо и быстро.
— Хочешь сэндвич? — спросил я и тут же вздрогнул от того, что кулон обжег кожу на груди.
— Черт побери, ты это чего? — Джеймс встревожено уставился на меня, когда я схватился за цепочку и вытащил кулон наружу. Тот светился ярко-зеленым.
Джеймс потянулся ко мне для помощи, но его в одно мгновение окутал зеленый свет, проникший в дом прямо через потолок..
— Дин! Помоги! — в панике крикнул он, когда ноги оторвались от пола.
Он кричал, а мое сердце застучало так сильно, что я едва его слышал. В этот момент я был уверен, что из моих ушей потекла кровь. Я крепко зажал их ладонями. Какая-то неведомая сила поднимала Джеймса вверх. Вот его ноги поднялись выше спинки дивана. Я подбежал к нему, попытался схватить за ноги, но меня отбросило назад от окружившего его зеленого поля. Я упал и смотрел, как он подплывает к потолку. Кулон продолжал ярко светиться, а Джеймс, как призрак, начал проходить через потолок. Прежде, чем скрыться наверху, в моей комнате, он бросил на меня испуганный взгляд.
Я вскочил. Ноги дрожали так, словно я только пробежал марафонскую дистанцию. Рванул наверх, но это было больше похоже на «пополз» вверх по лестнице и к своей комнате, где сейчас должен был
