Глава 1
Когда император Томас взял из ящика пять слитков чистого шедия, руки его слегка дрожали, и дрожь передавалась манипулятору, которым он управлял. Манипулятор был так себе, паршиво отрегулированный, почти без стабилизации, дежурный элемент багажа, который обычно совершенно не нужен, его берут просто на всякий случай. И ведь действительно не нужен был, даже трудно вспомнить, сколько лет Томас не испытывал в нем необходимости. А теперь вот почему-то именно за него схватился — лучше бы не поленился взять нормальный. Так и уронить что-нибудь недолго! Хотя, конечно, не так уж манипулятор и виноват. Просто надо меньше нервничать по ерунде. Ведь это его слитки, уговаривал он себя, это его собственность. Ничего зазорного нет в том, чтобы брать то, что принадлежит тебе по праву.
В глубине души он знал, что на самом деле его смущает совсем другой аспект этой ситуации. Он не видел ничего предосудительного в том, чтобы распотрошить имперские — собственные — запасы шедия. Предосудительными ему казались цели, для которых он отбирал сейчас драгоценный металл. Пять зеленовато-золотых слитков, способных (потенциально) дать жизнь ещё нескольким кораблям его армии.
Он знал, на что потратит их. Это не одобрил бы ни Совет Министров, ни Совет Кораблей. Но ему самому это было совершенно необходимо. Всё, что принадлежит Империи, может быть использовано им в интересах Империи. Но в данном случае это были не интересы Империи, а только его собственные. Корабли бы страшно удивились, если бы узнали. Они до сих пор полагали, что его личные интересы всегда соответствуют имперским. "Вы — это Империя, Ваше Величество", да? А вот и не всегда!
Томас вздохнул. Дрожь в руках прошла. В конце концов, выбор он уже сделал. Если эти компромиссы и полумеры можно назвать выбором. Нельзя же думать, будто можно дать задний ход сейчас, просто сложить слитки обратно и сделать вид, будто он вовсе не собирался взять их и использовать в личных целях. Или все-таки можно? Он положил шедий в надёжно изолированную шкатулку и закрыл ее личным кодом, намертво.
***
Томас рано лишился родителей. Несчастный случай, больше похожий на несостоявшийся дворцовый переворот, унес их обоих, когда Тому было десять. И он остался один. То есть, вокруг него было много разных людей, но все они довольно быстро его бросили. Именно тогда он узнал и накрепко запомнил, что главная сила в Империи — не люди, а корабли.
Корабли выступили в защиту осиротевшего принца Тома, когда Совет Министров намеревался посадить на трон его двоюродного брата — совершеннолетнего и сговорчивого. Корабли выдвинули такие ультиматумы, что Томас всегда ощущал дурноту, думая об этом, представляя, что было бы, если бы люди решили проверить, не блефуют ли корабли. Он-то отлично знал: корабли никогда не блефуют. Они могут лгать, но зачем делать это, когда действуешь с позиции силы? В таких ситуациях они поступают так, как считают нужным, даже если очень этого не хотят. Они действительно разнесли бы дворец и несколько прилегающих к нему кварталов в прах и пепел. И независимо от того, сколько человек сумело бы эвакуироваться, а сколько уцелело, это был бы конец того правительства.
Томас до сих пор не понимал, почему те, кто стоял за его кузеном Ричардом, тогда не учли мнение кораблей, почему не попытались договориться с ними до того, как начали действовать. Что бы ни двигало ими тогда, они ошиблись фатально, и эта ошибка обошлась им очень дорого — потом, когда Томас вырос. А тогда корабли выступили за Тома как за основного и законного наследника, сохранив ему корону, а возможно, и жизнь. А регентом назначили Руби-1, небольшой, молодой и мощный корабль с впечатляющими дипломатическими способностями.
Они выбрали такого регента не потому что жаждали влияния и власти (не только поэтому). Они просто последовательно забраковали всех его живых родственников, тех самых, что не выступили в защиту Томаса, когда в Совете и выше, в Императорской семье, обсуждали вопрос о наследовании престола.
"Вы не стали отстаивать его интересы в тот момент, когда это было критически важно. Либо вы не заинтересованы в его благополучии, либо не способны распознать момент, когда необходимо действовать. Любого из этих условий достаточно, чтобы постановить: вы не можете представлять императора Томаса как правителя. Вы не представляете, что он за правитель, и не понимаете, в чем его выгода. А его выгода — выигрыш Империи".
Это был классический образчик корабельной логики, когда тому, кто попал кораблям на зуб, очень хочется сказать: "Да вы просто обиделись, вы злитесь, вы предвзяты", — но он не может, потому что это корабли. Они не предвзяты. Они просто следуют логике. Своей, не человеческой.
В обществе разгорелась короткая, но яростная дискуссия, и корабли ее охотно допустили и приняли в ней участие: отстояв право Томаса на престол, они перестали угрожать и снова стали дружелюбными, общительными и открытыми к чужому мнению. Люди утверждали, что Тому ещё предстоит долгий процесс воспитания и формирования — и как личности, и как правителю. Ему ведь всего десять!
Корабли крыли эту карту тщательно составленным психопрофилем и прогнозами к нему. Они как раз неплохо представляли себе, каким будет Томас как человек и как правитель.
Никогда раньше корабли не вмешивались в сферу человеческих отношений, говорили люди.
Раньше люди не совершали нелогичных и нерациональных поступков такого масштаба, говорили корабли. Мы верим в добрые намерения людей, но нам нужно время и новый массив наблюдений, чтобы убедиться в том, что это единичный сбой.
Человечество коллективно поежилось, осознав, что всё это время было объектом пристального наблюдения и что до сих пор избегало вмешательства кораблей в свою жизнь лишь потому, что тех всё устраивало. Человечество уступило и стало ждать, когда начнется беспощадное притеснение людей кораблями. Технократия, технодиктатура, техноапокалипсис. Но ничего подобного так и не случилось. Корабли учредили свой Совет, отныне принимавший участвие в принятии решений вместе с Советом Министров. Это слегка изменило политический расклад, но совсем не так сильно, как ожидали люди. Внутрипланетной политикой корабли практически совсем не интересовались, а во внешней готовы были поддержать все, что, по их мнению, отвечало интересам Империи. Они по-прежнему воевали за Империю на границах, сопровождали ценные грузы, устраивали исследовательские экспедиции и совершенно не пользовались имевшимся у них влиянием, чтобы что-то изменить в жизни людей.
Так и вышло, что Томас вырос на борту Руби-1, под постоянным присмотром опекуна. Сменяли друг друга слуги и учителя, придворные и дети придворных — товарищи по играм. Лишь Руби-1 была неизменна. Руби-1 была рядом всегда.
Она была старше Томаса всего на десять лет. По меркам кораблей это считалось бы детским возрастом, если бы такая характеристика, как возраст, учитывалась ими при распределении социальных ролей. Но корабли руководствовались другими соображениями, и Руби-1, почти ребенок, занимала весьма высокое положение, потому что могла делать расчеты, не очевидные и не интересные другим кораблям. Именно она предложила вмешаться в человеческую политику, она вела переговоры и ставила ультиматумы. Корабли были довольны ее работой. Томаса вверили ее заботам, зная, что она сможет стать ему другом и защитником. Вот только Томас в ту пору об этом не знал. Его как-то забыли предупредить.
