«А то, что девчонка такая экзотически красивая привлечёт новых клиентов, раз у меня, как у Джорджи, нет чудесного эля!»
Джилл согласился принять туземку на работу, определив ей место для ночлега в небольшом коридорчике позади кухни. Спать там неудобно, но маори неприхотливы. Место открытое, что тоже хорошо: всегда будет на виду. Так Раита и осталась в трактире.
Джинти приняла новую работницу в штыки. Она обзывала её «глупой обезьяной» и гоняла так, что можно подумать, это она хозяйка трактира, а не Джилл. Раита не понимала оскорблений и показывала завидное терпение и послушание, может потому, что действительно принимала Джинти за хозяйку и жену Джилла. Однако несколько раз пыталась защититься, когда Джинти набрасывалась на неё с кулаками, а однажды даже запустила тарелкой с супом. Со стороны могло показаться, что это кошка гоняется за мышкой. Раита была не только привлекательна, но и очень пластична, так что каждый раз ловко уворачивалась от «старшей прислуги», как себя стала звать Джинти. Правда, Раита совершенно не понимала, что такое означает: «старшая прислуга».
В один из дней Джинти подкараулила Раиту на кухне и попыталась ногтями исцарапать ей лицо. Туземку спасло то, что это увидел Джилл и оттащил от неё злющую «старшую прислугу». После этого сделал Джинти самое строгое внушение, только она его, как всегда, проигнорировала. Другой раз Джинти из-за какого-то пустяка вступила в яростную баталию с новой работницей, но положение спас пастор Джон, молодой настоятель оклендского собора, заглянувший в трактир. Как это ни странно, Джинти уважала пастора и не стала устраивать скандал на его глазах. Пока она услужливо обслуживала священника, Раита успела спрятаться и конфликт удалось погасить.
Джилл стал думать, что может, действительно, Джинти необходимо рассчитать, при всей его жалости к детям. Она никогда не была хорошей работницей, но тут стала совершенно неуправляемой, словно сошла с ума. Чего доброго, ещё прикокошит эту маорийку, и ему придется разбираться с её родственниками. Те потребовали бы от Джилла большой денежный выкуп, как здесь было принято в подобных случаях, а может бы даже убили. Люди они непредсказуемы. Кто скажет: что у них там на уме?
– И в самом деле, почему я должен думать о детях Джинти? – рассуждал Джилл, – рано или поздно их мать обязательно принесёт беду. Я с таким трудом наживал добро не для того, чтобы в один день потерять всё из-за какой-то оборванки.
При том, что Джилла одолевали грустные мысли насчет Джинти, его всё больше успокаивала Раита, которая хотя и была несколько флегматична и неумела, как и все маори, и почти ничего не понимала по-английски, но ходила по пятам за «мистером», как она стала звать своего хозяина, и отличалась дружелюбием по отношению к посетителям. Улыбалась и говорила хотя и непонятные слова, но красивые. К тому же, в отличие от Джинти, никуда не отлучалась, всегда находилась рядом, и вела себя вполне целомудренно. И всё же Джиллу постоянно приходилось поглядывать за ней, чтобы оградить юную маори от назойливых приставаний со стороны посетителей, которые пытались, к дикой ревности Джинти, то ущипнуть её, то усадить к себе на колени, то поцеловать. При том, что сама Раита никаких поводов к такому отношению не давала.
В общем Джилл обрёл помощницу, но забот от этого меньше не стало.
5.
Последующие несколько дней не принесли значительных изменений в жизнь города и трактира. Погода не улучшалась, матросы по-прежнему слонялись по городу без денег, а в трактире «старшая прислуга» гоняла «прислугу младшую». Малышка Эйлс, выполняя различные поручения Джилла, всё больше времени проводила на кухне. К радости трактирщика, Джинти охладела к своим мерзким дружкам, и похоже, нашла утешение у старого корабельного плотника, в чуланчик к которому стала постоянно захаживать, и где проводила немало времени. Иногда Джинти приносила старине Тому что-нибудь поесть, какой-нибудь пирог, могла угостить порцией эля, но чаще заходила без всякого повода. Выяснилось, что они земляки и жили когда-то в Шотландии, в Абердине, городе на берегу Северного моря. Правда, когда Том покинул Шотландию, Джинти ещё не родилась. Тем не менее, каким-то чудом, там в Абердине, по их воспоминаниям городе большом, как Эдинбург или даже Лондон, у них нашлось несколько общих знакомых. Они даже жили, хоть и в разное время, но недалеко друг от друга – в портовой части города.
Джинти поведала корабельному плотнику, что её мать происходила из знатной обеспеченной семьи, уважаемой в городе. Жили они в большом красивом доме в центре Абердина. Дед Джинти – известный в городе таможенник, гроза местных контрабандистов, имел немалый капитал, на который, как уверяла Джинти, можно купить половину Окленда. От важности при этих словах служанка цокала языком! Мать её воспитывалась в строгости и была послушной дочерью своих родителей, но однажды повстречалась в Абердине с одним старшим матросом. Случилось это когда девушка возвращалась с рынка и неожиданно споткнулась на мостовой. Такой злой рок. По всей улице разлетелись овощи из её корзинки. Проходивший мимо матрос помог девушке собрать покупки. Так вот и познакомились. После матрос проводил её до дома. Этого оказалось достаточно для того, чтобы невинная домашняя девочка влюбилась без памяти. Матрос назвался Робертом Коксом. Говорил, что приходится дальним родственником известного английского капитана и что сам родом из Глазго. Скорее всего, врал. Матросы так часто делают. А ведь сколько раз девушку предупреждали, что морякам нельзя верить. Но в её глазах этот самый Роберт Кокс выглядел настоящим героем и самым честным парнем на свете! Бедная глупенькая девочка!
– Гулять они любили. Облюбовали тихое безлюдное место возле собора Святого Махара, ты знаешь, где. Там проводили много времени. Целовались в тени огромного дуба. Вероятно, он и сейчас там растёт. Мать рассказывала, что матрос был большим. Я думаю, может, как ты или нет: ты побольше будешь. А ещё имел густую шевелюру. Одним словом, красавчик. Мать ждала, что он сделает ей предложение, но вместо этого в один из дней моряк исчез. Даже не предупредил ни о чём. Мать долго потом бегала на пристань и высматривала своего возлюбленного негодяя. Долго верила, что матрос объявится, искала ему оправдания, но .... Той осенью … в память о моряке родилась я. Мама сильно горевала. Она не могла забыть любимого мужчину и всё ждала, что он вернётся. Только моряк исчез навсегда.
Корабельный плотник ухмыльнулся. Чего было ждать от матроса, случайно оказавшегося в их городе, который просто, когда подвернулся случай, решил позабавиться с невинной девушкой? И разве он сам не
