– Да. Восхотяю, короче… Тьфу! То есть хочу. Лечите, айболиты.
– Но, милорд, ну никакой же благодарности, ну вообще никакой. Никчемные твари. Попадетесь вот вы им снова, вот тогда…
– Мелкие сии дело говорят, – великодушно возвестила рядом леди Клотильда. – Не будет тебе от сего милосердия никакого толку, сэр Сериога. Уж лучше прикажи содрать с них шкуры. Ценятся они престарелыми старцами, коим и помогают от ломоты в суставах.
– Я сказал – нет! – отрезал Серега, – Лечить. Спасать. Всех. Все?!
Гномы кучкой собрались вокруг него, мельтешили детсадовскими головенками где-то на уровне его пояса. Что-то шептали, ахали, охали, кивали. Обсуждали? Или осуждали?
– Милорд. Также должны мы вам сообщить, чтo черный маг Мак'Дональд буквально два дня назад объявил великую кровавую мстю всем симарглам и их друзьям…
– Понятно, – сказал Серега, – я мстю и мстя моя страшна… И чем же это мне грозит?
– Не знаем, милорд. Но можем дать вам посмотреть. Если, конечно, не побоитесь вы заглянуть в ладони гнома…
– О чем разговор? – подивился он. – Кажите ладони, ребяты… Ногти вам тоже проверить?
У маленьких гномов их мелкие глазенки расширились до размеров доперестроечных рублей.
– Чего милорд желает?!
– Шутю, шутю…
Леди Клотильда оглушительно фыркнула и тихо сказала:
– Повсеместно известно, что из ладоней гнома человек может поглядеть на творящееся – но и это творящееся может оттуда взглянуть на него…
– Где наша не пропадала! – после секундной заминки громко решил Серега. – Давайте ваши ладони, где они там…
Снизу вверх до уровня его груди тут же взлетели две маленькие коричневые ладошки, все в сетке белых шрамиков и морщин, с удлиненными пальцами и коричневатым пушком между ними.
– Глядите, милорд. Глядите не отрываясь…
Сначала Сереге показалось, что в центре двух ладошек, как раз на линии их соприкосновения, вдруг появился и начал расти клубочек коричневого дыма. Затем клубочек принял форму клубящегося приплюснутого мотка. А затем в середине коричневой мути проступило светлое окошко. Он пригляделся.
Смотрелось все как фильм в портативном телевизоре. В центре по крайне специфически убранной комнате (черепа и кости везде – нарисованные на стенах, выставленные на полках… два креслица из неведомо чьих гигантских грудных клеток, широко раскрытых со стороны грудины) расхаживала крупными шагами фигура человека в черном плаще с капюшоном. Лицо его никак не удавалось разглядеть из-за низко опущенного капюшона. Зато бормотание слышалось вполне четко.
– Напрасная доброта сего мерзавца… Что ж, всякое доброе дело не должно оставаться безнаказанным.
Вот уж точно сказано, подумал Серега. Лично ему в этом мире после каждого дела хлопот перепадает столько, что иначе чем наказанием это и назвать никак нельзя…
– Если он только посмеет. Если только посмеет спасти этих тварей! Такое не должно оставаться безнаказанным. Главное, наказание должно быть подходящим… Сейчас. Сосредоточение мыслей… Одним словом, тиха – Чапай думать будет.
Субъект в плаще метнулся к одной из полок, вытащил из-под черепа, лежащего на ней, что-то плоское, донельзя знакомое по форме – то ли книжицу, толи тетрадку.
– Вот. Вот! Это то, что надо!
Он раскрыл тетрадку и принялся нараспев читать:
Не будет в судьбе ничего своего,
Пусть бремя пророчеств измучит его.
Завет исполняя – в тенетах чужих
Ты будешь никто – не муж, не отец, не жених!
И это заклятие в мирах да никто не нарушит
До вздоха последнего с этого самого дня.
Игрукою будешь для каждого – и для меня.
И кончишь когда-нибудь ты свои утлые дни
По воле того, кто тебе же кричал: помоги!
Фигура зачитала стишок (довольно малохудожественный, надо отметить) и притихла. Странно так притихла – слегка повернув голову к Сереге (он… она? В общем, загадочное некто стояло боком). То ли присматривалось, то ли прислушивалось…
– А-а! – разразилась вдруг фигура жутким криком. И запустила тетрадкой прямо навстречу Серегиному взгляду. – Глядишь?! Ну-ну, погляди…
ЭТО решительно повернулось к Сереге передом, судя по капюшону. И стремительно поплыло на него.
– Достаточно. – Серега отпрянул назад, гном тут же моментально сжал кулачки, и коричневый туман вместе с загадочной черной фигурой уплыл струйками между его пальцев, стек искристой коричневой речкой в ночную тьму… А на душе стало на редкость паскудно.
– Плохо дело, милорд. – Крохотное личико, аж сморщившееся от сочувствия, посмотрело на него снизу вверх крайне серьезно. – Проклял он вас. На нехорошую судьбу обрек. Так-то! Может, все-таки не будем спасать сих симарглов? Творящееся – это еще не обязательно непреложно свершившееся. Если не притрагиваться к симарглам, то, глядишь, лично вам ничего и не будет, милорд.
– Спасать, – распорядился Серега и философски пожал плечами. – Как говорил один умный народ, самое страшное для человека – это жить в эпоху перемен. А тут мне по крайней мере твердо обещано одно весьма завидное в каком-то смысле постоянство в жизни и судьбе. Будут вокруг меня всегда и сплошь одни пророчества.
– Да исполнится воля милорда!
Гномы схлынули с полянки. Вместе с ними исчезли и тела симарглов. Осталось только то кровавое крошево, которое за цельные тела принять уже никак было нельзя. Клоти рядом трубно прокашлялась, сказала с нажимом:
– Сэр Сериога. И не ждите от меня похвалы за эту глупость! Так что дальше, сэр Сериога?
– Едем, леди Клотильда.
Серега подобрал поводья, тронул коня. В голове назойливо вертелось – вот так вот, не делай добра, не получишь и зла, и ни одно доброе дело не должно оставаться безнаказанным… Вот и встретились на тропе – те или тот, как сказал старичок-лесовичок. Ну и кто же все-таки из “виденных и встреченных сегодня, бросающих на память якоря…” – ну и так далее, а затем конец цитаты, – по мысли старичка, должен был помочь и, так сказать, поспособствовать им в тонком деле усмирения барона Квезака? Симарглы или все-таки оборотень? Насчет гномов сомневаться не следовало, эти старичком особо оговорены были – не к лицу им, дескать, ручки свои кровью человеческой пачкать. А кому к лицу? Одним словом, и это самое печальное, ни первую, ни вторую сторону недавнего, как бы это поизящнее выразиться – конфликта никак нельзя было заподозрить в присутствии хотя бы маломальского желания помочь ему. бедному маленькому герцогу, гуляющему по ночному лесу в компании с грозной и большой баронессой.
– Но не предавайтесь столь горьким думам, сэр Сериога. В конце концов, тропа еще не кончилась, и мы по ней все еще едем. – Добрая душа Клоти, похоже, всерьез пыталась его утешить.
