знайте, Вы на верном пути.
–Спасибо. Понял. Обязательно попробую.
И опять я соврал. Привычно, без покаяния. Открыл на ночь книжечку, прочитал «Во имя Отца, и Сына, и Святаго Духа» и заснул, провалившись в толстую, пуховую перину, которой так гордилась моя тетка в советские время.
4 глава
Однажды утром я вышел за околицу, захватив с собой горсть конфет и плеер с наушниками, и пошел «куда глаза глядят». Это было мое любимое занятие. Слушал я всю жизнь группу «Дип Перпл». Майя ругалась, считала, что я остановился в своем музыкальном развитии, но, по-моему, остановилась в своем развитии сама музыка после 70-х. То, что сотворили англосаксы в 60-70 годах в музыке – это чудо, равное европейскому Ренессансу в Средние века. Может быть, это была вообще последняя вспышка белой цивилизации перед тем, как свече угаснуть. Майя ругалась, когда я говорил об этом, она вообще, верила в Прогресс, ну то есть, что завтра будет лучше, чем сегодня. Без этого, как я понимаю, ее генератор, вырабатывающий бешеную энергию, быстро бы сдох. Если бы мне поручили нарисовать герб на ее щите, я бы изобразил стрижа – вечно в стремительном полете, чтоб успеть съесть достаточное количество мух и комаров, и чтобы ястреб не успел воткнуть сзади когти.
Итак, я вышел. Что может быть прекрасней, когда ранним, тихим утром, сбивая в поле решительным шагом свежую росу, ты втыкаешь в уши наушники, нажимаешь на волшебную кнопочку на плеере и волосы на голове встают дыбом от первых звуков, напоминающих боевой зов трубы перед Армагеддоном. Какой жгучий восторг наполняет душу! Какие мощные силы рождаются! Какие видения! «Звезда автострады» – гимн 20 веку. Бессмысленная, сумасшедшая скорость. На грани смертельного риска. Дорога мчится навстречу, обочины сливаются в серую муть. Куда? В никуда! В бездну! «Дым над водой» – бесчисленная рать воинов в блестящих доспехах колышется на берегу реки, над ними вьются знамена! С яростными криками и звоном скрещиваются мечи, с треском сталкиваются щиты, черный дым зловеще наползает на реку… В такие минуты я мог броситься на танк с голыми руками. Или найти правильный ход в запутанном деле. Или решиться на рисковое мероприятие.
Вот и в этот раз я шел, как в атаку, сшибая берцами клевер и ромашку и давя жучков и паучков на своем пути. Прочь сомнения и страхи! Дорогу победителю! Что впереди? Какая разница! Разве сокол в небе думает об этом? В трансе я не заметил как забрался в какие-то незнакомые ракитовые дебри. И тут начался настоящий Армагеддон. В кустах была Запорожская Сечь слепней и оводов. Поутру они только готовились к набегам на соседние селения и тут появился я. Весь в белом. Упитанный и свеженький, с первой группой крови, резус положительный. Нате! Стол накрыт! Дважды приглашать не пришлось. Набросились они на меня роем, мешая и отталкивая друг друга. Стало так больно и обидно, что я сорвал наушники, взревел как берсерк, и бросился напролом. Только на голой возвышенности, обдуваемой ветерком, проклятые отступили. Солнце уже пекло плечи, тело чесалось и горело. Я огляделся. Ни души. Край света. Чибисы уныло озвучивали пейзаж своим однообразным, щемящим нытьем. Казалось, они читали по мне отходную. Эта мысль разозлила меня, я крикнул «кыш!» и зашагал с уверенностью человека, нашедшего дорогу. К счастью, она действительно нашлась. Старый большак с колдобинами и рытвинами, которые проклинали на все лады еще немцы во время последнего нашествия, вывел меня к деревне. Это было Кузьмино. Я вышел к нему с другой стороны и сначала не узнал. На окраине стоял желтый дом, возле которого молодой мужик в морской тельняшке ковырялся во внутренностях трактора «Беларусь». Увидев меня, он кивнул, задумчиво постукивая гаечным ключом в ладонь. В ответ я приветливо помахал ему. Какое счастье было окунуться в долгожданную тень! В кронах молодых лип стоял напряженный, пчелиный звон. Он был подобен гудению тока в линиях электропередач и столь же тревожен. Потом я услышал звонкое тявканье какого-то белого существа, запутавшегося в зарослях сныти и вьюнка. Существо явно стремилось встретиться со мной в честном поединке и обратить в бегство, но когда, наконец, выпуталось из травы и выскочило на дорогу, то вдруг завиляло хвостом и припадая брюхом к земле, боком-боком стало подползать к моим ногам.
– Жулик! Жулька! Фу! – раздался возмущенный голос и на тропинку выскочила девочка, скорее даже девушка лет 14-15, худенькая, загорелая, в выцветших малиновых шортах и белой футболке. В руках она держала прут.
Жулик совсем обмяк и упал на бок, ударяя хвостом об землю.
– Не бойтесь, он не тронет. – сказала девушка, смахнув со лба невидимую паутинку. – Жулик, как тебе не стыдно!
Она почесала прутиком брюхо собачонки и засмеялась, когда Жулька вскочил, чихая и отфыркиваясь.
Я молчал, невольно заинтригованный этой встречей. Незнакомка была в том мимолетном возрасте, когда не знаешь, как обращаться к ней: на Вы или на ты. Какой тон более уместен: отеческий? Холодно-бесполый? По-взрослому покровительственный? Тогда откуда это смущение? Почему хочется подобрать живот и расправить плечи? Одним словом, я растерялся. Загорелая до черноты, белобрысая, как одуванчик, худая и угловатая, с красными, расцарапанными коленками, с масенькими подростковыми грудками была незнакомка похожа на симпатичную, мультяшную хулиганку. Она застенчиво улыбалась, но рассматривала меня смело и в зеленых, больших глазах ее уже проглядывало торжество будущей красивой женщины, которая догадывается, каким страшным оружием против мужчин она обладает и непременно воспользуется им, когда придет ее черед.
– Олег – представился я нерешительно.
– Лиза – незнакомка сделала шутливый книксен – Вы в гости?
– Заблудился. Чуть не погиб. Попался в лапы людоедам. Еле сбежал.
– Людоеды? Шутите?
– Я слепней имею в виду.
Лиза прыснула от смеха.
– Да, тут их хватает. Особенно сейчас. А вы откуда? На местного не похожи. Приезжий?
Меня смущала ее раскованность. На здешнюю она была непохожа. Местных подростков отличала крайняя застенчивость и даже пугливость. На самый безобидный вопрос они отвечали после мучительного молчания и всегда односложно, смотрели в сторону, чесали плечи или колена и норовили улизнуть при первой возможности. «Городская! – решил я – Дачница.»
– Местный. Елагинский. Комбайнер.
– Ага, так я и поверила! Местный… Местных я знаю. Комбайнер, ну сума сойти! Покажите руки.
– Пожалуйста. Видишь, какие мозоли?
– Вижу. Только чистые все равно. Я тракториста за километр вижу. А что это у Вас? Плеер? Ух ты! А это наушники? Здорово! А можно послушать?
Первый раз в жизни я пожалел, что у меня ничего кроме «Паплов» не было записано, однако
