Доверьтесь Ему. Я уверен, что Ваша встреча с Лизой не случайна. У Вас все теперь станет по-другому. Да, да! Верю! К прошлому Вы не вернетесь, а это уже победа. Ну, а будущее… начните его прямо сейчас. Вот прямо в эту минуту. Что мешает? Просто скажите: да, Господи!
– Да, Господи. – пробормотал я, поднимаясь. – Спасибо, Георгий Семенович! Пойду я…
Зашел я в первую очередь к бабке Авдотье, но и ее не было дома. На дверях висел хилый замок. Сосед Николай сидел, нахохлившись, возле трактора, но думал явно не о нем. Увидев меня, он испуганно встрепенулся. Я протянул ему руку, присел рядом на чурбан, достал сигареты.
– Американские – уважительно произнес Коля – осторожно вытягивая одну из пачки и нюхая ее – Мальборо? Уважаю. А я тут на махру чуть не перешел, даже вишневый лист пробовал.
– Ну? – спросил я, попустив эти слова мимо ушей.
Коля вздохнул.
– Уехали они.
– Знаю.
– Обидел ты его. Здорово. Сначала все грозился, что убьет. Из Опочки обещал целый табор пригнать. Потом, видать остыл маленько, а может шепнули ему про тебя знающие люди. Остыл. А Лизку он не силком увез. Она сама с ним уехала. Я присутствовал. Только тихая была. Стояла на крыльце, ждала, когда мы загрузимся. Бабка Авдотья правда плакала, как на кладбище. Я даже помню спросил Лизку: а как же, мол, Олег-то? Приедет если – что сказать-то? А она плечами пожала, а потом мне протягивает… постой-ка, я же не выбросил.
Он вскочил и сбегал в избу. Вернувшись, протянул мне кассету.
– Вот, просила передать. Я бы послушал, да аппарата нету. Загнулся еще в прошлом тысячелетии.
Шутка показалась ему забавной, и он рассмеялся. Я забрал кассету, оставил довольному Коле пачку с сигаретами и отправился домой. В машине поставил кассету и включил звук. Это была Буланова. Случайно ли или специально, но заиграла ее любимая песня «Не плачь». Я и пытался. Но это было невозможно. Я плакал как ребенок, благо никто не видел. Что удивительно: плакал я скорее по себе. И вспоминал я Серегу, и как мы делили с ним последние ложки пшенной, ароматной каши из котелка в походе, и как Майя как-то ранним утром в постели призналась мне на ухо, что понесла и теперь все будет по-другому, и как в Пушкинских Горах мама выгуливала нас с сестрой по земляничным полянам, а потом как я рассказывал Лизе об этом и мне казалось, что счастье вот-вот появится из-за туч во всем своем радостном блеске… Я прощался. Теперь я понял, что действительно прощался с прошлым. Дорога кончилась. Впереди была развилка. И на развилке стояла худенькая, белобрысая девчонка с расцарапанными коленями. Она улыбалась. Она улыбалась!
Тогда я достал телефон и набрал номер. Отразившись от космического спутника мой сигнал воткнулся в крошечный аппарат на другом конце континента, в городе Барселоне, и аппарат зазвонил.
– Да? – раздался женский голос.
– Приезжай – сказал я, и добавил торопливо – …те!
Молчание было недолгим. И голос радостно ответил.
– Да!
Он выглядел моложе, чем я думал.
Сестра охала как узнала. Поехали с Лизой к матери. Я буду учится! Я стану леди! Избил Яшку. Уехал в Питер делать дела. Жена навестила: споры о жизни… Приехал, а там…
Вечером: вспомнил былое и временами всплывает
Приехали за ответкой, а он ей деньги передал она убила яшку? А он взял на себя?
