– Как это случилось? – Кортни перевела взгляд с бледной неподвижной фигуры на столе на молчаливо стоящего рядом невольника.
– Симпсон всадил в него нож, когда тот отказался взяться за весло. – Бони поднял руку несчастного и выругался – рука тяжело упала на стол.
Кортни чуть не задохнулась, так как рука этого человека была обезображена до неузнаваемости, и грести он просто не мог. Первому помощнику капитана достаточно было одного взгляда, чтобы понять – этот невольник исчерпал свои возможности. Но Симпсон, как и остальные на корабле, ужасно устал и изнывал от скуки, так как «Ястреб» слишком долго находился в плавании.
Каким же жестокостям подвергались невольники в трюме? Кортни старалась не думать об этом, но она слышала крики и стоны, видела окровавленные руки и ноги, шрамы на теле.
Она взглянула на высокого невольника, который молча смотрел на нее.
– А с этим что?
– Только у него хватило сил принести раненого наверх, на палубу. – Бони видел, как побледнело лицо несчастного умирающего – он потерял слишком много крови, чтобы выжить. Стоя спиной к Кортни, старик добавил: – Отведи невольника на палубу и прикажи, чтобы кто-нибудь спустился с ним вниз и приковал его к остальным.
Кортни охватило беспокойство. Старик не понимал, чего он требовал от нее. Он не соображал, какую опасность представлял этот невольник. Не физическую – безоружный и скованный по рукам и ногам, он навряд ли вступит с ней в схватку. А если он настолько глуп, что прыгнет за борт, то тут же очутится на дне морском. Но, тем не менее, он был опасен. От одного его взгляда она тряслась, как листок. От его прикосновения была неспособна сдвинуться с места.
– Если ты вздумаешь напасть на нее, то знай, что поплатишься жизнью. – Бони сказал это, не отрывая взгляда от распростертого на столе тела.
В свете фонаря Кортни увидела, как невольник улыбнулся.
– Леди может меня не бояться.
От одного звука его глубокого голоса она затрепетала. И, решительно выхватив кинжал, вывела невольника из камбуза. Он шел медленно и с трудом из-за цепей на руках и ногах.
На палубе не было никого, если не считать рулевого и Торнхилла, который отслеживал курс по звездам, стоя рядом. Никто не обратил внимания на Кортни и невольника.
Невольник поднял голову навстречу мягкому бризу, затем пересек палубу, подошел к поручням и глубоко вдохнул морской воздух. Кортни тоже остановилась. Взгляд невольника был направлен на виднеющийся изрезанный берег, который притягивал его как магнитом.
– Ты знаешь, что это за земля? – спросила она.
– Да, – тихо ответил он, задыхаясь от волнения. – Это Шотландия.
Уже догадавшись, какой будет ответ, она все же спросила:
– Ты оттуда родом? Он кивнул.
– А твоя семья живет там? Он снова едва заметно кивнул.
– Расскажи мне о них.
Он повернулся, и в сгущающейся темноте она увидела тоску в его глазах.
– Мой брат Малькольм старше меня на два года. Когда умер отец, он стал главой клана Макларенов.
– Макларен. Это твое имя?
– Так зовется наш клан. А признанный глава клана становится Маклареном.
– И тебе не все равно, что теперь твой брат главный?
Он улыбнулся, а она подумала, как он красив. Темнота скрывала грязь, пропитавшую его волосы и одежду, и шрамы от бесчисленных побоев. Голубые глаза горели от силы чувств, а крепко сжатые губы, едва заметные под густой рыжей бородой, казались соблазняюще мягкими.
– Все равно? Да нет. Это дало мне возможность уйти в море.
– Я знала, что ты человек моря, – прошептала Кортни. – По тому, как ты ходишь по палубе и вдыхаешь морской ветер.
Почему у нее вдруг подпрыгнуло сердце?
– Да, я люблю море, – согласился он. – Пожалуй, не меньше вашего.
О, как она любила море! Особенно в ясную ночь, когда небо усыпано звездами.
– Расскажи мне о своей родной земле. Его голос дрогнул от избытка чувств:
– Шотландия – это моя любовь. Я люблю ее даже больше моря. Просторы с высокими скалистыми утесами и необъятными лесами. – Еще мягче он продолжил: – Природа там сурова, но в ней есть своя красота: зеленые долины с прозрачными озерами, а летом в лугах цветет вереск и глаз едва может это объять.
Задумчивым тоном она произнесла:
– Должно быть, замечательно жить на такой земле.
– Расскажите мне о вашем родном доме.
Поколебавшись, она сказала:
– Мой дом – «Ястреб».
Он широко улыбнулся.
– Откуда вы родом?
– У меня нет родины. Только «Ястреб».
Он пристально посмотрел на нее.
– Жаль. У каждого должен быть родной дом, место, откуда он родом. А Торнхилл?
Кортни бросила быстрый взгляд на рулевого. Торнхилла рядом не было, он ушел на ночь в свою каюту.
– Он считает своей родиной Францию.
– Но он англичанин. Его выдает манера говорить.
– Постарайся, чтобы Торнхилл этого не услышал. Он поклялся в верности Людовику[3]и дал обет мстить английским псам, посмевшим перейти ему дорогу.
Рори промолчал. Хочет того Торнхилл или нет, было ясно, что он англичанин по рождению и воспитанию. Чем же его наказала Англия, что он затаил такую злобу? А если он был наказан, то не предполагает ли это преступления? В каком преступлении виновен Торнхилл?
– Независимо от его обета мести, этот человек – англичанин. И, как его дочь, вы – англичанка. Не так ли?
Кортни рассмеялась. Рори почувствовал волнение от ее негромкого смеха. На борту мрачного пиратского судна редко слышались столь волшебные звуки.
– Торнхилл объявил меня французской подданной.
– Подданной – возможно, – задумчиво сказал Рори, – но я достаточно повидал француженок и могу сказать, что вы ни на одну из них не похожи.
Ее волосы золотисто-каштанового цвета и глаза, похожие на штормовое море, говорили за то, что она ирландка или англичанка. Белая, как фарфор, кожа загорела, но корабельная жизнь любую северную красавицу превратит в солнечную богиню.
– Кортни. – Он дотронулся до ее волос. Они были мягкие, как шерстка породистого жеребенка. Он едва преодолел желание запустить обе руки ей в волосы.
Она же никогда в жизни не слышала, чтобы так произносили ее имя. В его устах оно прозвучало благоговейно, как молитва.
Кортни сделала шаг назад, взмахнув кинжалом.
