шушерой и познакомился.
— Мда, — председатель КГБ задумался, затем принял решение, — встречу мы с ними устроим.
Он посмотрел на товарища Белого.
— Вот что Виталий Валентинович, хватит уже тебе прикрываться делами Третьего управления, у меня свободно место третьего заместителя, завтра сдавай дела своему заму и переходи уже ко мне на этаж, раз такие дела кругом разворачиваются не по твоему прямому профилю.
— Слушаюсь Юрий Владимирович, — по лицу генерал-лейтенанта было видно, что не сильно-то он рад этому переводу.
— Организуй встречу, сам на ней поприсутствуй, послушаем, что скажут уголовники.
— Слушаюсь Юрий Владимирович.
— Что касается этой банды, которая оказывается орудует под самым носом у милиции, то мы сами ею займёмся и я по окончании дела, вывалю это всё на ЦК перед всеми, — решил Андропов, показывая на вещественные доказательства, лежащие у него на столе.
— Что потребуется от меня? — я поймал на себе его задумчивый взгляд.
— Под видом опроса пострадавших от этой банды, мы тайно поставим прослушивающую аппаратуру на оперативной квартире, где ты будешь выслушивать цеховиков и прочих антисоветских элементов, которые наживаются на нашей стране, — ответил он, — передай это уголовникам, пусть организуют поставку к тебе пострадавших.
— У меня встречное предложение, чтобы уж сильно меня не светить в этом деле, — я решил предложить лучший вариант, — тот еврей, Давид Маркович, которого я освободил от бандитов, помог мне несколько раз, если вы пообещаете ему простить мелкие грешки, то лучше, если эти беседы будут проходить у него дома при его участии, без меня. Его очень многие знают и будут более откровенны, чем с незнакомым человеком, в незнакомой квартире.
Андропов удивлённо переглянулся с товарищем Белым.
— Здраво мыслишь Ваня, — ответил мне вместо него тот, — хорошо, мы проверим его грешки, как ты их называешь, если они и правда будут небольшими, получит он прощение при полном сотрудничестве с нами.
— Спасибо, — поблагодарил я их обоих.
Андропов простился с нами, оставив у себя улики, а я с грустным товарищем Белым спустился в его кабинет, где он рассказал, что мне передать уголовникам. Всё запомнив, и повторив ему, я наконец смог вырваться с Лубянки.
* * *
Такси отвезло меня к дому, где проживал Давид Маркович, и я позвонил в знакомую дверь.
— Иван?! — открыла её Лиза, при виде меня стремительно краснея.
— Пришёл за оплатой, — на полном серьёзе сказал я ей, — сейчас расскажу об этой нашей договорённости твоему дедушке, поэтому пока не мешай нашему разговору.
Пока она красная от стыда, закрыв руками лицо, неподвижно стояла в проходе, я бочком протиснулся мимо и сняв обувь, прошёл в зал, где обычно смотрел телевизор глава семейства. Он обнаружился там же, только лёжа на кровати, а врач в белом халате мазал ему грудь и живот какой-то мазью. Подойдя ближе, я увидел характерные следы ожогов на его теле, которые обычно оставляет раскалённый утюг.
«Похоже бандиты постарались на славу, — я молча смотрел на количество следов пыток, которыми его подвергли, только сейчас заметив странгуляционную полосу на шее старика, — они ещё и душили его?!».
Когда врач закончил работу и получив двадцать пять рублей, тихо исчез из квартиры, старик, кряхтя и опуская рубаху вниз, поднялся с кровати.
— Давид Маркович, есть две новости: плохая и хорошая, с какой начать? — жизнерадостно улыбнулся я ему.
— Давай с хорошей Ваня, плохих и так перебор за последнее время, — он внимательно посмотрел на меня и жестом руки отправил прочь заглянувшую внучку, которая видимо жила у него, пока он восстанавливался. Она попыталась открыть рот, предупредить его обо мне, но его второй жест был ещё более энергичным и Лиза, зло посмотрев на меня, удалилась из комнаты.
— Своим знакомым уголовникам передайте, что встреча состоится в это воскресенье, вечером, место и конкретное время они узнают от вас за два часа до встречи, — вывалил я то, что мне сказал товарищ Белый, — обязательным условием этого является то, что под видом ликвидации банды и возвращения похищенных денег пострадавшим цеховикам, будут устроены с ними встречи, на которых они всё расскажут под тайную запись КГБ.
Еврей повеселел.
— Это и правда хорошая новость, а какая плохая?
— Этим человеком будете вы Давид Маркович, и встречи будут проходить на вашей квартире, — с улыбкой ответил я.
Тут улыбка стала сползать с его лица, и он побелел.
— Мы так не договаривались Иван, — попытался он торговаться.
— Ой, да мы о многом чём не договаривались Давид Маркович, — отмахнулся я, — я не нанимался защищать вас от отморозков, и был сильно удивлён, что никто больше вам не помог, кроме меня. Где были ваши обширные знакомые? Родственники? Друзья, если такие у вас имеются?
Он при этих словах съёжился.
— Так что принимайте в выходные гостей, и делайте, что вам говорят, — добавил я, поднимаясь со стула, — поскольку я выторговал вам индульгенцию за грехи перед советской властью, за ваше полное сотрудничество со следствием. Думаю, лучших условий вам никто не предоставит.
— Я понимаю это Иван, — тихо сказал он.
— Да и поговорите со своей внучкой, она почему-то вбила себе в голову, что обязательно должна отдать мне свою девственность, — на полном серьёзе продолжил я, — она мне не нужна, я помогал вам не за это.
— Что? — его глаза полезли на лоб.
— До встречи Давид Маркович, — я помахал ему рукой и пошёл на выход. Только выйдя во двор, я расхохотался, представив себе их дальнейший разговор. Сделанная мелкая пакость немного повысила мне настроение, и я отправился искать такси, чтобы вернуться на базу, беговой сезон приближался, как, впрочем, и поездка в Америку.
Глава 3
Буквально через месяц, все газеты трубили о поимке страшной банды в Москве, которая пытала, вешала, убивала граждан, прикрываясь при этом милицейской формой. Причём я с большой усмешкой читал, что оказывается! Оказывается! Два милиционера погибли при исполнении служебного долга, и их форму, служебные удостоверения и табельное оружие бандиты стали использовать для запугивания и дискредитации советской милиции при совершении своих злодеяний. Журналист требовал в строках статьи самого сурового наказания для подобных уголовных элементов, и как я понял, в этой реальности пяти-семи годами остатки банды не отделаются, судя
