Зиад с неприятным чувством узнал Перлу Инивато. Ему, конечно, показывали её портреты, но всё же он верил, что она милее. Но оказалось, что картины сильно преуменьшали её непривлекательность.
А этот взгляд затравленного беспомощного зверька…
В его душу закралась жалось к этой маленькой несчастной девушке, к её незавидной жизни узницы в королевском дворце. И он ещё раз восхитился силой духа и смелостью своей Рады, своей единственной. Она не была сломлена, не казалась раздавленной и запуганной. Не было в ней, конечно, свободы дикого мустанга, каких Зиад с детства учился усмирять, но и такой вот забитой, как эта Перла, она не была.
Вретенс, названный при рождении Андра, второй принц, вежливо улыбнулся и спросил:
- Знакомы ли вы, господин посол с госпожой Перлой Инвиато?
- Нет, ваше высочие. Лишь наслышан о её непростом подвиге, которой она несёт здесь, - ответил Зиад, пытаясь прощупать эмоциональный фон в комнате.
Принц был спокоен, как море в штиль, и практически никаких эмоций, кроме лёгкого интереса, не испытывал. А вот девушка что-то прятала, пыталась закрыть. И ощущалось это как скомканная бумага, которой она шуршала и прятала за спину. Но вот такого сильного испуга, какой она демонстрировала, там, в её эмоциях не было. Вернее, он был, испуг, но не сильный и какой-то… какой-то непривычный.
В пору было взяться за голову – ничего не понятно, сплошные вопросы и ни одного ответа. И даже человек, которого Зиад считал своим потенциальным союзником, разочаровывал.
Перла опять подняла на него свои несимпатичные глаза, бросила какой-то жалкий взгляд и потупилась.
- Тогда прошу вас, господин посол. Это маркиза Перла Инвиато, единственная принца Дамиана.
Перла чуть присела по правилам королевского двора Бенестраии. И Зиад ответил ей поклоном, предписанным этикетом того же двора.
- Господин Зиад Марун, посол её высочия королевы Ильдари в Оландезии, человек, который мог бы увезти вас обратно, - церемонно представил его принц.
Зиад взглянул в глаза второго принца. Что значили его слова? Это была издёвка? Упрёк? Что?
***
Ужин прошел... неприятно.
Посла Бенестарии очень смутил состав приглашённых на ужин. Когда в столовую прибыли жена короля и младший принц, кроме Зиада, Перлы Инвиато и второго принца, там уже находились две женщины - придворные дамы королевской жены.
Однако больше никого ждать не стали, и слуги быстро подали блюда на стол, и все присутствующие принялись за трапезу. Зиад молча ел, пытаясь понять почему, почему за столом не присутствуют король и старший принц. Кто, как ни они, должны приветствовать важного гостя, иностранного посла, на торжественном ужине в честь его прибытия?
Это какой-то политический ход? Ещё один знак неуважения к её величию королеве Ильдарии? Или лично к нему, послу Бенестарии, Зиаду Марун? Как к этому относиться? И нужно ли заявлять официально, с составлением нужных бумаг, о том, что нарушены все писанные и неписаные правила приёмов?
Кроме того, Зиаду нужно было поговорить с Перлой. Но и здесь было о чём подумать. Во-первых, остаться наедине сейчас не получиться, а во-вторых... его смущало её поведение. Не такой должна была быть единственная принца Дамиана, пусть и фальшивая.
- Это удивительная девушка, - говорили ему, - очень смелая и очень умная! Редкий цветок! Какой характер, какая сила духа! Она сама предложила этот план, сама вызвалась поехать в логово к врагу, чтобы решить проблему с принцессой Тойво. ...Перла просто невероятная! ....Удивительная!
И конечно же, Зиад ожидал увидеть гордое прекрасное существо, с благородной внешностью, с приятной улыбкой и умными глазами. А здесь... Затравленный зверёк. И опасения эти в эмоциях, не очень вязавшиеся с её поведением. Непонятно ничего.
Второй принц, полный благодушия, ещё как-то мог сойти за гостеприимного хозяина, но всю картину портил младший. Он не стеснялся никого, капризничал, отказывался есть то потому что горячо, то потому что невкусно. А жена короля, вместо того, чтобы попытаться как-то если не в политическом плане заменить короля, то хотя бы сыграть роль радушной хозяйки, всю себя посвятила потаканию капризам юного принца.
К концу трапезы Зиаду хотелось призвать мальчишку к порядку самым простым способом - отлупить и поставить в угол. Но жена короля, даже имени которой он не знал, продолжала уговаривать дитятко скушать то одно, то другое, сетовала на его худобу и невозможность вырасти без еды.
Одним словом, к тому моменту, когда гостей пригласили перейти в соседнюю комнату, чтобы вкусить десерта, Зиад чувствовал себя практически членом семьи, но никак не послом с важной миссией. Это ужасно злило, и стоило немалых усилий сдерживать скрежет зубов.
Однако, пользуясь тем, что остался позади всех при переходе в другое помещение, он сделал попытку пообщаться с Перлой, которая тоже приотстала.
- Госпожа, позвольте, - он вежливо поклонился и придержал её под локоть, поравнявшись в дверях.
Перла робко подняла на него глаза. Её брови скорбно изогнулись. Зиаду показалось, что она сейчас расплачется. И он вопросительно приподнял бровь. Девушка поджала губы и опустила взгляд.
- Да, конечно, - произнесла тихо.
- Вы здесь уже довольно давно, и, вероятно, со многими чудесами дворца знакомы. Будет ли возможность у вас, маркиза, показать мне его?
- Нет... Да... - она мученически посмотрела на него, потом метнула взгляд на второго принца, что сейчас о чем-то говорил со слугой. - Я не знаю...
Зиад едва не скривился. Что за мямля? Ну что это такое?!
- У меня к вам письмо, - Зиад присел рядом с маркизой на диван.
Она глянула на него так, будто он её, беспомощную, слабую, ударил.
- Нет, - проговорила дрожащим голосом и страдальчески сморщилась, - не надо...
- Ну почему же не надо? Давайте ваше письмо!
Сказано это было на бенестари язык Бенестарии низким голосом с явной издёвкой. Зиад оглянулся. Позади дивана стоял неизвестно как появившийся тут старший принц Варген, названный при рождении Фойга. Неуловимым движением он выхватил из-за обшлага Зиадового камзола конверт и криво улыбнулся.
У Зиада от омерзения стало кисло во рту и руки сжались от бессильной злости...
Зиад снова отжимался. Сегодня не хватило привычного комплекса из двухсот отжиманий, и он добавил отжимания на одной руке. Поставил себе норму в пятьдесят на каждой.
Пот катился по лицу и спине, капал на пол, дыхание было неровным, но он продолжал снова и снова разгибать руки и отталкиваться от пола.
Как он мог! Как мог быть таким неосторожным? Как мог так подставить девчонку? Из горла раздался рык - хотелось ругаться, а ещё - драться. Мерзкий старшенький! Что б тебе вечная зима!
- ...тридцать пять, тридцать шесть...
