Все портили хищные направленные в мою сторону взгляды, которые я то и дело ловила. Чувствовала себя как издыхающее животное, вокруг которого уже собрались жаждущие поживы падальщики.
На беду мою сбежать из гостиной не было никакой возможности — часть моих обязанностей состояла именно в том, чтобы помогать миссис Мидуэл принимать гостей. Так что приходилось мило улыбаться и делать вид, будто ничего не понимаю и замечаю.
— Я сегодня была в церкви вместе с мужем, — как бы между дело обронила миссис Картрайт.
Ее муж, мистер Джером Картрайт, был церковным старостой и безмерно гордился своей должностью, поэтому старался проводить в церкви как можно больше времени и вникал во все дела, чем немало досаждал прежнему викарию.
Гордился мистер Картрайт и своей женой, которая была младше его на двадцать лет и отличалась особенной, совершенной и бездушной красотой, которая восхищает в мраморных статуях и пугает в людях.
Прежде церковь не входила в сферу интересов Элен Картрайт. Впрочем, сфера этих интересов была настолько невелика, что в нее вообще мало что могло войти. Однако появление нового викария, очевидно, заставило молодую женщину пересмотреть свои приоритеты.
— Преподобный Дарем был так любезен, — продолжился щебет рыжеволосой красавицы.
Она смотрела на меня, однако, поскольку не обращалась напрямую, я сочла возможным не отвечать. Тем более, и без того нашлось, кому поддержать злободневную тему нового викария.
— Преподобный удивительно образованный и умный человек, нашему приходу очень повезло получить такого пастыря, — подхватила миссис Мэтьюс.
Все присутствующие по десять раз перечислили достоинства молодого священника, после чего перешли к самому злободневному — нашим с ним отношениям.
— Но как так могло выйти, дорогая Элизабет, что вы ничего не знали об этом обручении? — проявила необузданное любопытство миссис Картрайт.
Я украдкой поморщилась.
— Должно быть, пока я была в школе, отец не хотел, чтобы я размышляла о мужчинах и замужестве, а после просто не успел сообщить. Несчастье случилось буквально через неделю после того, как я вернулась домой.
Такое объяснение всех устроило.
— Вероятно, ваш батюшка, Элизабет, выбросил из головы эту старую договоренность, — предположила миссис Браун, живущая на соседней улице неподалеку от нас. — В конце концов, вы были близки с семьей графа Карлайла. Полковник мог рассчитывать, что вы, с вашими красотой и умом, обратите на себя внимание человека более высокого происхождения.
Я только пожала плечами.
— Признаться, понятия не имею, о чем думал папа.
У меня не было ни единого шанса этого понять.
Вообще, когда ты учишься в закрытой школе, в большинстве своем родители для тебя сродни Творцу. Они где-то есть, разумеется, любят и заботятся, но узнать их по-настоящему за то короткое время каникул, которое проводишь дома, не просто сложно — невозможно.
На самом деле, куда ближе, чем с отцом, я была со своей школьной подругой.
Элизабет и Бетани, Бетани и Элизабет, с самого первого года все в пансионе произносили наши имена только вместе, как единое целое. Мы жили в одной комнате, сидели за одной партой, увлекались одним и тем же… Вместе шалили и вместе же получали наказание от строгих наставниц.
Такая привязанность была не внове среди учениц подобных заведений. Долгое время лишенные возможности видеться с семьей, девочки подчас искали замену родственникам среди других воспитанниц. Однако чаще дружба подобного рода имела место среди девочек одного происхождения.
Мы же были по рождению не равны. Дочь выслужившегося военного и дочь графа, представителя магической аристократии, имели мало общего за пределами школьных стен.
Сперва наши отцы пытались вернуть все к положенному порядку, напоминая, что нам предстоит во взрослой жизни вращаться в разных кругах, однако мы с подругой упорствовали. А пока две упрямые девчонки стояли на своем и отчаянно цеплялись друг за друга, настроения в обществе поменялись и в моду вошел либерализм. Больше того, состоялось несколько браков настолько неравных, что газеты просто взорвались статьями — и восторженными, и негодующими. Оценка зависела от той позиции, которую продвигало то или иное печатное издание.
И наша дружба в свете подобных событий также получила благословение — более того, случилось так, что, к ужасу окружающих, полковник Мерсер и граф Карлайл вслед за дочерьми нашли общий язык и не то чтобы стали лучшими друзьями, но близкими приятелями — несомненно.
Так мы с подругой даже на каникулах не расставались, проживая попеременно дома то у одной, то у другой.
— Ах, моя милая, вас так жаль, такое горькое сиротство, — вздохнула миссис Крейн, вдова предыдущего викария.
Я сдержанно поблагодарила ее за проявление сочувствия, хотя и получала соболезнования при каждой встрече с самого моего приезда. Пусть подобные слова уже успели набить оскомину, у миссис Крейн они каждый раз были преисполнены совершенной искренности.
— Но должны же вы были что-то слышать хотя бы о мистере Дареме-старшем, раз его с вашим отцом связало такое удивительное происшествие, — рассудительно заметила миссис Браун, которая, из всех собравшихся женщин, пожалуй, могла без ложной скромности носить звание самой разумной.
Сомнения соседки были более чем обоснованы, я и сама понимала это.
— Я никогда раньше не слышала о Даремах, и домой к нам мистер Дарем-старший при мне не приезжал. О своей военной службе же папа при в моем присутствии никогда не распространялся: считал, подобное не для ушей юной леди, — ответила я задумчиво.
Возможно, все дело в близких отношениях с Карлайлами. Когда у тебя в друзьях кто-то вроде графа, постоянно бывает в гостях, доверяет дочь, общение с коммерсантом может уже и не показаться такой уж хорошей идеей.
Домыслы, домыслы, домыслы… И ни единого факта.
— Вероятно, надо навести справки о мистере Дареме-старшем, — предложила миссис Кларенс, леди чуть за пятьдесят, страстью которой давно уже стало чтение детективных романов. — Быть может, вся эта история со спасением и помолвкой детей и вовсе выдумка, и нашу дорогую мисс Мерсер просто пытаются использовать!
Злые языки поговаривали, что из-за детективов миссис Кларенс стала параноиком. В целом, это заявление имело под собой почву, но именно сейчас мысль миссис Кларенс показалась мне дельной, так что несмотря на возмущенный ропот собравшихся дам, которые уже безвозвратно отдали свои симпатии викарию, я заявила, что навести справки о семье Дарем — превосходная идея.
Время до воскресенья, когда избежать встречи с Даремом уже не получится, если только я внезапно не расхвораюсь, тянулось нарочито медленно. Такое ощущение преследовало меня в том числе и потому, что я старалась вообще не покидать дома. Нужды не было, а в четырех стенах шансы столкнуться с викарием стремились к нулю.
