– Письмо? Как мило. – В голосе принцессы появился сарказм, и он постарался увести ее к украшенной гирляндой колонне, надеясь скрыть от посторонних глаз. – Тебе не пришло в голову использовать что‑то более современное? Например, телефон. Или даже прийти лично.
– Я старался вести себя в соответствии с традициями.
– Ну, так ты промахнулся.
– Очевидно. Но сейчас ты должна выглядеть так, словно этот разговор приятен тебе. Люди наверняка заметили, что наше приветствие было натянутым.
– Я не актриса.
– Тогда тебе надо научиться актерскому мастерству. И быстро. Одна из обязанностей королевских особ – носить маску.
– Ну значит, я не совсем королевская особа. Почему? Почему ты не сказал мне, кто ты такой? – Она поднесла руку к щеке. – Я так зла, так расстроена, что могла…
– Могла что? Разрушить все, ради чего ты так упорно трудилась? Ты говорила мне, что этот бал важен для тебя. И для твоей страны. Как и для моей. Если ты не хочешь все испортить, тебе нужно взять себя в руки. Сейчас речь идет о политике. Если пресса и люди подумают, что мы ссоримся, то будут последствия для наших обеих стран. Ты меня понимаешь?
О, это не входило в планы принца – говорить с ней так жестко. Но Габриэлла должна понять. И она поняла. Он видел это по ее глазам. Она глубоко вздохнула и кивнула:
– Ты прав. Я все осознала.
– Хорошо. И, мэм?
– Да?
– Я искренне прошу прощения.
Она покачала головой, на ее губах играла легкая улыбка.
– Ты позволил мне выставить себя дурочкой.
И чувство вины вновь всколыхнулось в Цезаре, когда он вспомнил, как она волновалась из‑за этого вечера. И это тронуло его.
– Нет! Габриэлла, это не так. – Принц видел боль в ее глазах и видел, как сильно она старалась, чтобы скрыть эту боль. Вспомнил, что ее не учили скрывать свои эмоции и играть роль. И он не имеет права ожидать этого от нее. Он, Цезарь Агиларес, чрезвычайный посол, напортачил, и теперь ему надо все исправить. – Клянусь тебе. – Он не хотел, чтобы она расстраивалась из‑за него. – Улыбнись. Посмотри на меня так, будто я тебе нравлюсь.
– Я постараюсь, – вздохнула она, и он понял, как все это тяжело для нее.
– Вчера я тебе нравился. И я тот же человек, что и вчера.
– Нет. Ты – принц, а не наемный работник. Ты солгал мне. Ввел в заблуждение, одурачил, выбери любое подходящее для тебя слово.
– Я скрыл от тебя свою личность и искренне прошу за это прощения. Это было ошибкой. Но все остальное, что я говорил, было правдой. Вспомни мои слова. Больше я не соврал ни в чем.
Габи молча изучала его лицо.
– Ни в чем? – тихо спросил она.
– Да. Поверь мне.
Возможно, она услышала искренность в его словах. Честно сказать, он за эти несколько минут забыл, что они не одни, и все, что он сейчас хотел, – это чтобы она поверила ему. И когда Габи улыбнулась и кивнула, он почувствовал облегчение.
– Ну что ж, хорошо. Но я бы хотела, чтобы письмо с объяснениями дошло до меня.
– Возможно, я все скажу лично. Завтра. Мы могли бы прокатиться.
– У меня весь день будут встречи.
– Значит, увидимся в конце дня. Мы могли бы устроить пикник. Предоставь все мне. Встретимся в конюшне.
Габи заколебалась, и он добавил:
– Я понимаю, что тебе нужно проверить свое расписание, прежде чем ты примешь приглашение. Иногда простые решения имеют большие последствия.
Но Цезарь знал, что проблем не будет. Если он попросит королеву Марию, то она все устроит должным образом.
Наконец Габриэлла кивнула:
– Я свяжусь с тобой позже. А теперь я должна идти, я не должна пренебрегать своими гостями.
– Ты совершенно права. Но помни, что первый танец – мой.
На секунду выражение ее лица отразило настоящую панику. В глазах поселилась тревога. И он, не задумываясь, взял ее руку в свою и ободряющее сжал.
– Обещаю, это будет незабываемый танец. И, Габриэлла?
– Да?
– Я говорил тебе, что не лгал, и это так и есть. Я сказал тебе, что принц Цезарь будет ослеплен, и это правда. Ты выглядишь прекрасно, и я действительно сражен твоей красотой.
Теперь она выглядела смущенной. Нос смешно наморщился, а румянец стал еще ярче.
– Но… – выдавила Габи.
– Клянусь тебе. Если бы здесь не было так много людей, я бы тебе это доказал.
– Как? – Ее голос звучал настороженно.
– Я бы тебя поцеловал. – Он улыбнулся. – Или я бы попросил разрешения.
– Я…
– Что скажешь?
Внезапно Габи улыбнулась ему, на ее щеке появилась озорная ямочка.
– Почему бы тебе не попробовать?
И, понимая, что поймала его на слове, она позволила себе торжествующий смешок, и Цезарь рассмеялся в ответ.
– Теперь мне и правда нужно идти. – И, оглянувшись через плечо, она потерялась в толпе.
Неужели Габи действительно так сказала? Неужели она забыла свод правил для королевы? Габи подавила желание спрятаться за рождественской елкой, чтобы все обдумать. Но она не могла. Она должна дальше играть свою роль. Ей нужно как‑то обуздать волнение и смятение, которые она сейчас испытывала.
Итак, ее таинственным спутником вчера оказался принц Цезарь. И она сейчас должна быть в ярости от его обмана. Особенно когда он набрался наглости сказать ей, чтобы она взяла себя в руки. Вот только Цезарь был прав. Она была в ярости, рассержена и обижена, и она… показывала всем это. Правило королевы номер один: не демонстрировать эмоций.
А потом каким‑то образом Цезарь сделал так, чтобы ее ярость испарилась. Его извинения были искренними, как и блеск восхищения в глазах. «Ослепленный» – вот что он сказал. И она растаяла и флиртовала с ним… фактически пообещала поцелуй.
Габи мысленно закатила глаза. Неужели она настолько слаба?
Хватит. Она выбросит принца Цезаря из головы и сосредоточится на том, что должна делать. А именно: создать правильное впечатление, заставить всех этих людей поверить в то, что она способна править государством.
Она знакомилась с людьми, общалась и улыбалась так, что у нее заболели щеки. И наконец‑то, час спустя, услышала:
– Как ты?
Она повернулась и увидела Луку, своего старшего брата, человека, который все понимал.
– Я в порядке, просто немного ошеломлена.
– Ты отлично справляешься.
– С ролью?
Он покачал головой:
– Дело не в роли. Ты принцесса, Габи. И ты станешь королевой Касавелье.
