с двумя старшими офицерами, шестидесятипятилетним генералом Финком фон Финкенштейном и молодым шведским полковником Калкстином. Они выполняли строгие приказы короля по воспитанию кронпринца: регулярное чтение молитв, изучение Библии, физические упражнения, уроки немецкого языка, прием пищи — все строго по расписанию, составленному Фридрихом Вильгельмом. Но желаемый результат не был достигнут.
В какой-то момент Фридрих Вильгельм обнаружил, что воспитал молодого человека, по всем параметрам являвшего полную противоположность тому, что, по его мнению, требовалось для прусского трона. Юный Фридрих, несмотря на запрет, тайком учил латынь, хотя и не стал ее знатоком. Он увлекался литературой и искусством, писал со вкусом, изяществом и со все большей элегантностью, причем писал по-французски. Фридрих сочинил много стихов, хотя и не все они были хороши. Он не научился бегло и изящно говорить и писать на немецком языке и всячески показывал, что он ему не по вкусу; не любил охоту — «гнусно убивать для развлечения»; носил длинные вьющиеся волосы и одевался довольно экстравагантно; любил музыку и неплохо играл на флейте. Казалось, что он делает все, чтобы позлить отца. Фридрих Вильгельм считал характер и вкусы сына извращенными и никак не подходящими для человека, которому назначено судьбой править Пруссией.
Фридрих Вильгельм легко приходил в ярость. Считали, что он страдает от порфириновой болезни[12], которая является причиной постоянных болей. Король неистовствовал по малейшему поводу, швырял тарелки в жену, детей и придворных, часто избивал детей. При прусском дворе царила атмосфера страха, жестокости и истерии. Короля доводили до вспышки ярости даже намеки на бунт или непослушание, поведение же старшего сына переходило все границы понимания; опасения вызывали и его моральные устои: отец боялся, что тот может впасть в безверие.
Когда Фридриху было шестнадцать лет, в 1728 году, отец и сын посетили с четырехнедельным официальным визитом Дрезден. Их принимал курфюрст Саксонский, Август Сильный, принадлежавший к старинной династии Веттингов, монарх, печально известный сексуальной распущенностью, чья жена, происходившая из дома Гогенцоллернов, ушла от него и умерла за год до прусского королевского визита. Фридриха заворожила атмосфера жизнелюбия и экстравагантности, царившая при саксонском дворе, он восторженно делился впечатлениями и письме к любимой сестре Вильгельмине. Эффект, который произвел на него блестящий двор, приверженный красоте и наслаждениям, оставил неизгладимый след в душе юноши. В то же время это впоследствии сказалось на его негативном отношении к Саксонии и саксонцам, пронесенном через всю жизнь. Впечатление от посещения Дрездена, таким образом, было смешанным, но он был рад, когда Август вскоре нанес ответный визит в Берлин.
Позже Фридрих Вильгельм узнал, что любовница Августа Сильного, великолепная графиня Орцжельска, которая к тому же была его незаконнорожденной дочерью[13], запала в душу шестнадцатилетнему прусскому кронпринцу. Король пришел в ужас от мысли о возможном моральном падения Фридриха. Орцжельска также приехала в Берлин с ответным визитом. Август, очевидно, не задумываясь о последствиях, в Дрездене представил их друг другу и познакомил юного принца с радостями, которые могут доставить женщины. В Потсдаме до Фридриха Вильгельма дошли слухи о взаимоотношениях Фридриха и дочери учителя музыки, он приказал бить девушку, Доротею Риттер, кнутом, провести по улицам города, мимо ратуши и отцовского дома, а затем заточить в тюрьму в Шпандау, приговорив к тяжелому труду. Возможно, ее единственным проступком было то, что она играла для принца на клавесине. Новому наставнику кронпринца, подполковнику фон Рохову, вменили в обязанности удерживать того от «уподобления женщине, сладострастия или занятий, присущих женщинам».
В этих эпизодах жизни Фридриха Вильгельма проявился характер протестанта, пуританина, тирана и честнейшего короля.
Для всех, кроме отца, Фридрих был приятным молодым человеком среднего роста с топким лицом, искрящимися темно-синими глазами, музыкальным голосом, развитым интеллектом. «У него, — писал французский посол, маркиз де Валори, — красивые синие глаза, слегка навыкате, в которых читаются его чувства и выражение которых сильно меняется в зависимости от обстоятельств». Один из современных ему критиков сообщал, что «он не любит никого, и никто не любит его». Это неправда. Люди, разделявшие его взгляды, понимавшие мотивы его поведения, всегда могли рассчитывать на хорошее отношение со стороны Фридриха. Позднее, уже освободившись от домашней тирании, он продолжал переписываться с некоторыми старыми знакомыми. Среди них был Михаель Габриель Фредерсдорф, сын королевского музыканта, который в 1739 году стал старшим дворецким кронпринца, его доверенным лицом, Первым Камердинером. Это был высокий, симпатичный мужчина, «один из шести друзей, которых я люблю больше всех», — писал Фридрих в 1741 году перед своей первой битвой. Фредерсдорф отвечал практически за всю личную канцелярию короля. Был еще наставник, Дуан де Жандюн, маленький, темноглазый пастор-гугенот, чей отец служил у Великого курфюрста и могущественного виконта Тюренна[14]. «Adieu, дорогой Дуан (Дуан был при смерти), поверь мне, я люблю тебя всем сердцем»; де Жандюн покинул прусский двор по приказу Фридриха Вильгельма, но всегда оставался духовно близок Фридриху. Был Шарль-Этьен Жордан, тоже гугенот, ставший поверенным Фридриха в литературных делах. «Мой тихий мсье Жордан, мой добрый, мой мягкий, мой миролюбивый, мой самый человечный Жордан». «Не печаль меня своей болезнью, — писал Фридрих позднее, в 1746 году, когда тот уже находился на смертном одре: — Adieu, люби меня хоть немного, попытайся утешить меня своим выздоровлением». Фридрих, уже могущественный король, навещал умирающего так часто, как мог, и каждый раз оставался возле него один на целый час. Жордан был культурным и принципиальным человеком, который открыто критиковал то, что ему не нравилось. «Не короля я люблю в нем, а человека, — писал он. — Меня навсегда очаровали свойства его ума и души».
В то же время Фридрих мог демонстрировать потрясающее бессердечие. Один из его молодых двоюродных братьев, которого он считал ничтожеством, погиб в сражении. На следующий день в письме к Фредерсдорфу он без малейшего сожаления писал: «Не велика потеря».
Для Фридриха Вильгельма поведение кронпринца было вызовом всем принятым правилам, постоянным раздражителем. Стоило ему увидеть сына, как он выходил из себя. Считая Фридриха коварным и глупым, он кричал: «Что творится в ной голове?» Все подданные обязаны были выказывать ему абсолютную покорность, а его наследник сделал все наперекор, поэтому он симпатизировал второму сыну, Августу Вильгельму, своему любимчику. Король оскорблял кронпринца перед асом двором, не колеблясь, бил тростью, которая всегда была при нем, в том числе однажды в присутствии толпы, собравшейся посмотреть на парад в Мульберге в июне 1730 года в честь Саксонского курфюрста. Он выставлял его на посмешите во время военных парадов, на которых они вместе присутствовали, демонстрируя презрение к будущему королю Пруссии. О взаимопонимании не
