Однако его не так легко обвести вокруг пальца: все принимает под сомнение. Потому что по себе людей судит.
— С довеском не возьмут, — кивает на Машу. — Зубы мне не заговаривай. Я серьезно. Паспорт, — протягивает руку.
Вместо документов неожиданно передаю ему малышку. Он даже вдох сделать не успевает. А тем более возразить что-нибудь. Убеждаюсь, что Дима держит ребенка достаточно крепко, и отстраняюсь. Мгновенно дезориентирую мужчину, превращая его из самоуверенного хозяина жизни в растерянного, затравленного зверька.
Все же ребенок — идеальное оружие! Не дает осечек. И бьет сразу на поражение.
— Эй, ты. Забери, — Дима даже приказать нормально не может. — Забери это, — делает шаг ко мне навстречу, но я отступаю назад.
— Сам паспорт просил, — хмыкаю невозмутимо. — А мне его в сумке найти надо. Так что, — театрально развожу руками. — Пришло время познакомиться ближе с дочерью. Наслаждайся!
Еще раз окидываю папашу взволнованным взглядом. Но он молодец. Вцепился в крошку и пошевелиться боится, будто ответственность за нее чувствует. Ему не повредит хоть что-то почувствовать…
В пару шагов приближаюсь к сумке и судорожно вспоминаю, в каком кармашке нужный мне документ. Как назло Дима отмирает и подходит ближе, пристально наблюдая за моими манипуляциями. И Маша мне совсем не помогает! Сидит на его руках молча и рассматривает заинтересованно.
Внутренний карман или боковой? Хоть монетку бросай! Надо было пометить. Выбираю наугад, достаю паспорт, который тут же выхватывает у меня Щукин. Поспешно отдает мне Машу и разворачивает документ.
Бегает глазами по первой странице, на меня поглядывает, будто сравнивает с фото. Тем временем у меня сердце из груди выпрыгивает: неужели ошиблась?
— Екатерина Сергеевна Ильина, — листает дальше. — Незамужем, дочь Мария Дмитриевна Ильина…
Дима напряженно сглатывает и смотрит на меня исподлобья, а я тем временем облегченно вздыхаю. Можем продолжать!
— Что? Папино отчество дала ребенку, имею право, — дерзко вздергиваю подбородок. — Жаль, фамилию не разрешили. Но мы же это исправим, да? — хлопаю ресничками.
— Ага, разбежалась, — возвращается к изучению моего паспорта.
Хотя основное Дима и так видел. Не понимаю, что ему еще нужно. Прописана я в городе, у мамы моей, а больше никакой «секретной» информации из паспорта этого не выудить. Но Щукин считает иначе.
Возвращается на первую страницу, считает что-то в уме, а потом окидывает меня оценивающим взглядом, от которого мурашки по коже. Сильнее стискиваю в руках Машу, а она кряхтит недовольно.
— Двадцать четыре года? — ухмыляется Дима снисходительно. — Неплохо сохранилась для своего возраста.
Вспыхиваю мгновенно. И, кажется, краснею от злости до корней волос. Старая слишком для этого мачо? Самому-то за тридцатник перевалило!
Всем своим видом показываю, что не намерена терпеть такое отношение и жду извинений. Но нахал остается верен себе.
— Знаешь, все равно я тебя не помню, — проигнорировав мою обиду, бросает задумчиво. — И это странно, — потирает подбородок.
— Так ты был пьян, — цежу сквозь зубы, не в силах скрыть отвращение.
— А что ж ты, такая правильная, с алкоголиком в постель легла? — продолжает язвить, тешась моей реакцией. — Про насилие можешь даже мне не втирать. Точно нет, меня такое не заводит. Да и зачем, если бабы и так на меня вешаются. Падают к ногам и укладываются штабелями. Только выбирай, — не прекращает хамить. — Вот и ты не удержалась.
Издевается! Специально! Чувствую, что издевается! На эмоции выводит!
Но ничего поделать не могу с гневом, разрывающим меня изнутри. Решаю молча покинуть комнату, пока не наговорила лишнего.
Когда оказываюсь на пороге, Дима резко приближается ко мне со спины и укладывает руки на талию. Забываю, как дышать, от его наглости! Крепче прижимаю к себе Машу и лихорадочно соображаю, как бы избавиться скорее от этой близости.
Тем временем Дима наклоняется к моему уху, обдает кожу горячим дыханием.
— Надо освежить память, — шепчет чуть слышно. — Можно даже сегодня. Сделаю для тебя исключение из правила «не приводить баб в дом». Раз уж ты сама пришла…
Вдох и медленный выдох. Оглядываюсь на Диму. Дежурная улыбка, взмах ресничек.
— Освежи, — выдыхаю с наигранным трепетом. — Только сам, дорогой, сам, — рявкаю так, что он вздрагивает и даже руки убирает. — А ко мне придешь, когда дочь свою примешь. Да и то я еще подумаю. Соглашаться ли после всех твоих… штабелей.
Вылетаю из комнаты.
Слышу позади короткий сигнал мобильного и победный смешок Щукина. Замедляю шаг.
Не нравится мне все это.
— Завтра рано вставать, в лабораторию поедем, — кричит мне в спину. — Сделаем тест на отцовство. Так что у тебя есть время до утра, чтобы передумать и самой уйти, — добавляет ядовито.
— В какую лабораторию? — выпаливаю я, не успев вовремя прикусить язык.
— Сюрприз, дорогая, — зло выплевывает. — Спокойной ночи.
Ненавижу сюрпризы, однако вслух не произношу ни слова. Тороплюсь спуститься вниз, а потом скрыться в комнате. Остаться наедине с собой. С Машенькой. И нашим прошлым…
Глава 10
Дмитрий
В кабинете приходится засидеться допоздна. Теряю счет времени, погруженный в текст своей речи для завтрашнего мероприятия. Днем состоится открытие какого-то детского центра. В общем, ерунда, если наш глава сам не идет, а решил меня отправить. Моя миссия маленькая — помелькать и поздравить.
Правда, чем больше я вчитываюсь в текст, тем сильнее пробивает на смех. Лизонька, конечно, потрудилась на славу, но явно перестаралась. Подготовила мне какую-то высокопатетическую хрень. Да нормальные люди не то, что не говорят так, а даже слов и оборотов подобных не знают! А если учесть, что наверняка на мероприятие детей нагонят, то я точно усыплю малышню своей болтовней.
Психанув, перечеркиваю почти весь текст, оставляя лишь голые факты, показывающие, как активно мы город развиваем, рук не покладая. А воды и сам налью, благо, язык подвешен. Буду действовать по ситуации, чтобы и прессе было, что взять, и народ не умер от тоски. Мне он еще пригодится. Кто же голосовать за меня будет осенью?!
Усмехаюсь, убираю бумаги, закрываю ноутбук и с чувством выполненного долга собираюсь отправляться спать.
Но вдруг слышу детский плач за стеной. От неожиданности резко подскакиваю, опрокидывая стул. Не сразу понимаю, откуда вообще в моем доме ребенок. Непривычно…
Вспомнив о нахалке-мошеннице и ее отпрыске, которых я вынужден был оставить на ночь, тяжело вздыхаю. Лучше бы это все оказалось ночным кошмаром, но нет. Не с моей удачей!
Собираюсь проигнорировать вой чужого ребенка и отправиться наверх, а мамаша пусть сама разбирается. Покидаю кабинет, делаю пару шагов к лестнице, но крик усиливается.
