Уилл вспыхнул и кинулся к брату, но его поймал за шиворот дедушка, придержал.
— Ты почто буянишь? — сурово спросил он у мальца, который втянул голову в шею.
— Малик первый начал!
Дед погрозил и злобно хихикающему Малику, и раскрасневшемуся Уиллу.
***
Уилл проснулся с рассветом, вылез из-под льняника и поднялся с полу. Близилась пора Лионоры, посланницы Ямеса и богини осени, и утренняя прохлада пробирала теперь до костей. Обычно в это время года дедушка не только рыбачил, но и заготавливал дрова на холодный сезон, но теперь здоровье его стало совсем плохо, потому он собирался привлечь к работе внуков.
— Так, Уилл, ты проснулся. Буди брата, удочки в зубы и вперед на Белую Нивь! Сегодня пасмурно, так что клев будет хорошим, рыба смелая. — Дедушка вошёл в дом, нарочито громко топая и разговаривая. Неудивительно, что Малик проснулся, и Уиллу не пришлось его расталкивать. — О, раз ты уже проснулся, внучок, то собирайтесь давайте. Малик, научи брата тому, чему учил тебя я.
Братья быстренько позавтракали вчерашней ухой и собрались на рыбалку — взяли плетеные короба, удочки и отправились к реке. Они нашли место со средним течением, небольшой глубиной и раскидали опарышей в качестве прикормки.
— Я не собираюсь тебя учить, малой. Учись всему сам, ты ж грааамооотный, — озлобленно предупредил младшего брата Малик и отсел от него подальше.
Время от времени рыболовы меняли место, переходили с одного места на другое, ища более удачливый клев.
Малик, как более опытный и взрослый рыболов, за несколько часов наудил почти полный короб мелкой и относительно крупной рыбешки, к обеду взвалил ношу себе на плечи и развернулся.
— Сиди тут сам, малой, ты даже половины короба не наловил! Вот как полный наберешь, тогда и приходи домой, — с этими словами, пригладив привычным жестом волосы рукой, грузный Малик пошел к дому.
Уилл остался один. Он вытащил удочку, с крючка которой какая-то хитрая рыба только что безнаказанно стащила червя, и насадил другого. Свистнуло удилище, и поплавок вынырнул в небольшой заводи.
Начало припекать солнце, даря последнее тепло одинокому рыбаку на берегу говорливой и быстрой реки. Уилл потянулся за шляпой, что лежала рядом с коробом, и увидел подле него чьи-то босые ноги. Он испуганно поднял глаза. Около корзины стояла девочка с длинными и прямыми черными волосами по пояс, бледная, чуть сутулая, но все же можно сказать, что красивая.
— Ты кто? — удивленно спросил он.
Девочка молчала, лишь хлопала глазами да наклоняла голову то в одну сторону набок, то в другую, рассматривая Уилла. Тот быстренько вытащил льняную леску с уже пустым крючком, с которого шустрая рыба снова стащила червя, и привстал, чтобы получше рассмотреть молчаливую гостью.
На теле девочки красовалось помятое серое платьице до щиколоток, с которого стекала вода. В локонах мокрых волос проглядывала тина. А глаза… Уилл охнул, когда заглянул в них. На него смотрели большие глаза с чуть приподнятыми внешними уголками, с ярко-голубой радужкой и продольно-овальным зрачком.
Так и смотрели они друг на друга. Вдруг девочка фыркнула, да не по-человечески, а по-лошадиному. Уилл побледнел и отшатнулся.
— Кельпи? — воскликнул он удивленно и испуганно, медленно попятился от кромки воды в сторону леса.
Девочка потопталась на месте, потом закивала головой и подошла ближе, спокойно ступая босыми ногами по острым камням. В горле Уилла пересохло от страха. Он быстро схватил короб и потащил его за собой, устремляясь подальше от реки.
Соломенная шляпа так и осталась лежать на берегу. Девочка подошла к ней, подняла и попробовала откусить кусочек белоснежными зубками. Надкусив край, она фыркнула, потом повертела в руках шляпу и, наконец, направилась с ней за мальчиком, который уже закинул короб на спину и улепетывал в сторону дома, благо до него было десять минут быстрым шагом.
Уилл все ждал, что услышит сзади громкий визг или лязг челюстей с острыми клыками. Страх полностью овладел им, и он ни разу не оглянулся, пока не очутился у самой двери дома. Только тогда он осмелился посмотреть назад, но никого не увидел.
Дедушка хотел уже пожурить внука за то, что тот вернулся с полупустым коробом, но, заметив перепуганные глаза мальчика, передумал.
Все домашние, кроме Малика, окружили Уилла и стали расспрашивать, что случилось. Он хотел было рассказать о кельпи, но вовремя остановился, вспомнив счастливое время у озера. Вместо этого он рассказал выдуманную историю о том, как заметил чью-то тень и очень испугался. Возможно, самого вурдалака или кого-то пострашней! От этих слов все вокруг мальчика резко побледнели, а после принялись успокаивать его, поглаживать по спине и радоваться, что ребенок вернулся домой целым и невредимым.
На следующий день братья вновь отправились на рыбалку. Малик снова быстро набил корзину рыбой и победоносно удалился, назвав брата неудачником и трусом. Уилл же остался сидеть на берегу, втянув голову в плечи.
Как только старший брат скрылся в лесу и уже никак не мог видеть берега реки, послышалось тихое сопение. Дернув от страха плечами, Уилл повернулся и увидел ту же самую девочку. Она стояла совсем рядом, в каких-то двадцати шагах от него, держа в руках шляпу.
— Ты хочешь меня съесть? — испуганно прошептал Уилл. Он понимал, что каждый день не сможет так убегать от девочки.
Та, подумав, отрицательно фыркнула, мотнула головой, раскидав по плечам мокрые волосы, и подошла к мальчику. Уилл напрягся и подскочил с каменистого бережка. Девочка, не переставая разглядывать его, подошла ближе, протянула шляпу и замычала. Он, чуть дрожа, сделал шаг навстречу и взял чуть влажный головной убор.
— Спасибо. А ты в реке топить меня не будешь? — Уилл снова задал вопрос, прикрываясь шляпой словно щитом.
Девочка странно рассмеялась. Смех получился чистым, звонким, но всё равно каким-то не человеческим. Затем она подбежала к реке и прыгнула в нее. Оказалось, что вода доходит ей чуть выше колена. Попрыгав в воде и окончательно распугав всю рыбу, Кельпи вернулась на берег и подняла выжидающе брови.
— Да-да, вижу, что не утопишь. Я думал, что ты не можешь покидать озеро, — Уилл все еще не доверял девочке, хотя очень хотел.
Кельпи подбежала к нему, и он вздрогнул, сам того не желая, но остался стоять на месте, лишь побелел от страха ещё сильнее. Девочка ткнула пальцем в грудь Уилла, и он почувствовал легкое покалывание. Потом она показала на себя и изобразила пальцами движение бегущих ног.
— Так ты пошла за мной? — догадался Уилл.
Девочка в ответ радостно закивала. На ее детском лице очень странно проявлялись эмоции: то слишком ярко и глупо, то тускло, и тогда личико казалось каким-то нечеловеческим и нереальным, словно каменным. Но все равно мордашка ее была весьма приятной и милой. А большие, обрамленные густыми ресницами глаза будто вобрали в себя все тона и оттенки синего цвета. Они притягивали взгляд Уилла, и он словно тонул в них, завороженно всматриваясь в бездонную глубину. И поддавался чарам.
