Из приюта я и так собиралась уходить, куда податься учиться после школы не придумала, чувствуя, что ни одна отрасль меня не привлекает. Может, если бы я помнила свою прошлую жизнь до того, как оказалась в детском доме, моя реакция на новый мир была более бурная, наполненная горем и сожалениями, а так в моей памяти лишь казенные стены, не слишком приветливые однокашники и безразличный персонал. Был у меня близкий человек, и тот предал, променяв на тридцать серебряников, пусть земля ему будет пухом.
А еще у меня внезапно просыпается глупая надежда, что своих родителей я найду именно тут. Эта надежда, это чувство ласковой пушистой кошкой мурлычет у меня в душе и сворачивается теплым мягким клубочком в потаенном уголке моего сердца.
Ковбои не побрезговали прихватить с собой лошадок, которые ранее принадлежали гнусным похитителям и были щедро навьюченные весьма ценной и без сомнения полезной для партизанов поклажей. И теперь мы такой вот небольшой процессией в составе каравана конячек, двух бравых всадников и меня, болтающейся за спиной Ашкая безвольной тушкой, трогаемся в дорогу.
Мои земные вещи мы тщательно уложили в мешок, а на меня напялили сменный комплект одежды одного из бандитов, который мог похвастаться по сравнению с остальными, самыми скромными габаритами. Трудно передать весь тот спектр эмоций брезгливости, который я чувствовала натягивая хоть и чистые, но чужие вещи. Хорошо хоть белье мне мое позволили оставить, вряд ли приемная комиссия будет меня аж настолько скрупулезно осматривать и тестировать.
Удобная широкая просека быстро выводит нас на большой тракт, а там уже нам приходится разделиться. Тащиться в город с таким приметным имуществом было бы верхом глупости, и Яс предпочитает в одиночку доставить в лагерь боевые трофеи, Ашкаю же выпадает честь везти меня в город к какому-то телепорту.
— Тебе повезло, что в этом году нехватка абитуриентов, — объясняет Ашкай, пока мы едем в город. — И набор до сих пор открыт.
— А почему? — сразу же интересуюсь, внимательно следя, чтобы не сильно искажать звуки клацаньем зубов. Держатся в седле, хоть и в качестве поклажи, тоже нужно уметь, и подобный навык я пока еще не совсем усвоила.
— Это связано с тем.… А впрочем, не бери в голову, красотка! — отмахивается мужчина. — Такой хорошенькой девочке незачем забивать себе баки плохими мыслями.
— И все же? — не унимаюсь я.
— И все же не о том тебе сейчас нужно думать, — перебивает Ашкай. — Я тебя привезу в Сатр и переправлю телепортом, а дальше ты сама. Я не могу пока попасть в столицу.
— Сама? — я чувствую, как от страха начинают потеть ладони. Мало того, что оказалась в новом незнакомом мире, так теперь и академию эту ищи. Я ведь думала он меня если и не на руки сдаст этой приемной комиссии, то хоть до здания доведет и пальцем укажет куда топать. А тут вот какие дела.
— Не бойся, красотка. Ты справишься, я уверен.
— Угу, — тихо ворчу ему в спину, не в силах сдержать разочарование в голосе.
— Послушай, — внезапно останавливает нашего коня мужчина и поворачивается ко мне, смотря прямо в глаза. — Ты даже не представляешь, насколько я не хочу отправлять тебя туда одну, но, к сожалению, от меня зависят не только моя жизнь, но и жизни других людей, которыми я не вправе рисковать.
Мне становится неловко из-за своей детской обиды. Ну, правда же, я ведь не ребенок, а вполне самостоятельная и разумная личность, которая в состоянии отвечать за себя.
— Я справлюсь, — твердо киваю, чтобы у него не возникло и капельки сомнений.
— Вот и умница. Я знал, что ты сильная девочка, — взгляд Ашкая наполняется теплотой и восхищением. — А чтоб тебе никто не навредил, выйдя из телепорта, надень вот это. Снимешь только, когда окажешься за стенами академии.
Он вынимает из внутреннего кармана куртки какую-то странную подвеску, сплетенную из разноцветных нитей. Она очень напоминает украшения в технике макраме, которые любила делать моя соседка по комнате Соня и одаривать ими всех вокруг. Однокашница и меня пыталась научить, но мои кособокие творения годились только для того, чтоб всем воочию показывать, как делать не надо.
— Что это? — сразу же интересуюсь, но послушно забираю ожерелье и прячу в карман штанов.
— Это паутинка. Она тебя должна скрыть от чужих глаз на несколько минут. Эти ублюдки вряд ли догадаются тебя искать в Авердине, но так мне будет спокойнее. А пока ты учишься в ААМе, тебя никто не сможет тронуть. Академия защищает своих адептов. Даже от самого короля Ледании.
Дальше мы продолжаем дорогу в молчании, думая каждый о своем.
Город Сатр меня удивляет своим немного средневековым антуражем и модой девятнадцатого века. Я с любопытством верчу по сторонам головой, пытаясь все разглядеть поподробнее, и испытываю острое ощущение дежавю. Большинство мужчин, как и Ашкай носят банданы, у значительной части они болтаются на шее, но некоторые, как и мой попутчик, предпочитают закрывать лица.
— Это работники шахт, — отвечает на мой изумленный вопрос Ашкай. — Они уже привыкли так ходить.
Здание телепорта ничем особым не выделяется среди себе подобных. Лишь выцветшая покосившаяся вывеска говорит о назначении сего серого унылого здания.
В помещении за длинным столом с прозрачной перегородкой сидят служащие и откровенно бездельничают. Видно по всему, что клиентов у них как кот наплакал.
— Нам один жетон в Авердин, отделение номер два, — говорит Ашкай и высыпает несколько кругленьких темно-рыжих монеток на ладонь работника телепорта.
Тот молча их пересчитывает, выдает моему сопровождающему большой блестящий кругляш величиной с ладонь и проводит нас в соседнюю комнату, где посередине помещения возвышается потрепанная дверь в обрамлении узорчатой красивой каменной оправы.
— Сеня, — окликает меня перед переходом мужчина. — Когда окажешься в ААМе, передай ректору Эзофилусу вот это, — он хватает мою руку, и в ладонь мне падает увесистый мужской перстень. — Расскажи, откуда ты пришла. Ему ты можешь доверять, и только ему. Остальным будешь говорить, что приехала из Сатра. Твой наряд и так с потрохами выдает в тебе дикарку из нагорья.
— Хорошо, — киваю, крепко сжимая в руке тяжелую печатку.
— Удачи, красотка, — слегка приподнимает шляпу мужчина. — Может когда-нибудь и встретимся.
— Спасибо за все Ашкай, — закидываю на плечо мешок со своими вещами, прячу печатку в карман, где уже покоится паутинка, и беру в руку жетон.
Вот теперь я даже и не прочь, чтоб ковбой снова меня поцеловал, и видно по всему он легко это читает в моих глазах, да только вместо того, чтоб сделать то, о чем я мечтаю, он разворачивается и уходит. Что ж, значит, не судьба.
Разочарованно вздыхаю и поворачиваюсь к ждущему меня служащему. Он сноровисто показывает, куда правильно кидать жетон, что делать во время перехода, и как себя вести на той стороне. Эта, на первый взгляд, новая информация кажется мне смутно знакомой, и не вызывает ни удивления, ни изумления.
