Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 54
– Тебе никогда не казалось, что ты обладаешь способностью манипулировать людьми? – спросил доктор А любезным голосом, словно у меня был выбор, посещать его или нет. Он поймал мой взгляд.
– Ну а кто не обладает? – ответила я так же любезно. Такое вот между нами установилось взаимопонимание. Он снял очки.
– Мне кажется, ты психически нестабильна, – продолжал он, – ты слишком много пьешь, потому что очень несчастна. Ты же знаешь: у тела есть свои инструменты обратной связи. И тебе известно, что ты их активизируешь своими негативными действиями. Ты только все ухудшаешь. И что потом?
– Это вы мне скажите! – ответила я.
В тот день доктор А был суров. А я бы предпочла, чтобы он улыбался и проявлял снисходительность. И еще мне хотелось, чтобы он угостил меня мятными конфетками в красную полоску, которые лежали в блюде на кофейном столике. Окно было приотворено, и я слышала шум транспорта вдалеке, который нарушал неестественную тишину. Он что-то записал в своем блокноте. Я смотрела на вращающуюся кассету диктофона, фиксировавшего каждое произнесенное мной слово, все, что я за это время поведала ему в этом зеленом кабинете, и мне стало не по себе, словно меня подвесили на веревке.
– Я уже давно не ощущаю себя несчастной, – заявила я. – Мои несчастья – это кожа, которую я давно сбросила.
– Несчастье имеет циклическую природу, – заметил он. – Не позволяй себе впасть в самоуспокоенность. Ты никогда не будешь ограждена от этого. Никто не огражден.
Иногда наши сеансы напоминали мне спортивное состязание. Мне нравилось стараться его победить, хотя я и знала, что никогда не смогу. А иногда я прогибалась, точно старый матрас, когда уже больше не могла выдерживать наше единоборство.
Он взглянул на меня.
– Ты побледнела. Я могу считывать настроение по твоей коже. Подумай над тем, что говорит тебе твое тело.
Он передал мне бумажную салфетку, а я зажала ее в кулаке, позволив своим глазам наполниться слезами.
– Вот и хорошо, – кивнул он. – Выдави все это из себя.
Он дал мне листок бумаги.
– Увидимся в четверг.
Прием был закончен, я чуть не бегом бросилась к машине и, оказавшись внутри в полной безопасности, прижалась лбом к рулю.
5
Когда я в первый раз привела Р к себе в низкий белый коттедж в пригороде, я точно знала, что все соседки будут стоять у окон и пялиться, чтобы потом при случае, когда я выйду из дома по делам или на пробежку, ткнуть меня в бок и подмигнуть. «Высокий красавчик, – скажут они мне. – А куда же делся прежний?»
Войдя на кухню, я налила в два стакана равные порции водки и сока, чтобы ускорить процесс. На края стаканов приладила бумажные зонтики для красоты. Небольшой букетик фрезий, который он мне принес, поставила в пустую водочную бутылку, предварительно ополоснув ее водой. В гостиной он снял галстук и пиджак и аккуратно повесил на спинку деревянного стула. Мне нравились его манеры, как и красивые очертания мускулистых рук, а когда он взял стакан, мне понравилась и его улыбка. Я надеялась, что все это передастся от него нашему ребенку. И эта мысль заставила мое сердце замереть от тревоги.
Мы немного поговорили о работе. Он стал расспрашивать про эксперименты, которыми я занималась, но я сказала, что это секретно, что вообще-то было ложью, но мне просто не хотелось с ним откровенничать. Он работал в одном из стеклянных небоскребов на другом конце города и жил рядом с офисом в похожем небоскребе. Начав рассказывать, чем занимается, он оживился и стал еще красивее, но я слушала его невнимательно, не хотела терять ни секунды. Я подошла ближе, села к нему на колени и поцеловала.
– Ого! – выдохнул он, обняв меня.
Я налила нам по второй, и мы отнесли стаканы в спальню. Он стал действовать одновременно деловито и обольстительно: расстегнув на мне платье и стянув его с меня, окинул оценивающим взглядом мою фигуру, потом, прежде чем дело зашло слишком далеко, вынул из бумажника презерватив в серебристом пакетике и положил его на столик рядом с кроватью.
– Это тебе не нужно, – заметила я.
– Нужно, нужно, – великодушно возразил он, снимая рубашку.
Я немного боялась, что он каким-то образом почует таящееся во мне темное чувство. Иногда, перед тем как уснуть, я клала руки себе на живот и ощущала, как глубоко внутри что-то пульсирует, и это было, в чем я не сомневалась, осязаемым проявлением моего темного чувства, но когда я тайком прочитала об этом какие-то статьи, оказалось, что просто там пульсирует артерия, по которой бежала живительная кровь.
Я старалась держаться целомудренной скромницей, но это было невозможно. Я ничего не могла с собой поделать: меня обуревало вожделение. Пару раз, когда он целовал меня в висок, я ощущала опасность возникновения теплоты, душевной близости, а мне этого совсем не хотелось, потому что я знала: если мне это придется по вкусу, сразу же возникнут непреодолимые проблемы. Он остался на ночь, и второй раз уже не вспомнил о презервативе, как и в третий раз, утром. Акт был энергичный, вроде аэробики. После я ощущала себя непривычно здоровой, а вовсе не стыдливо униженной, мое тело неслышно пело. Он ушел рано, и я его не удерживала, меня это устраивало.
Но после его ухода я не стала собираться на работу, а наполнила мукой носок и стала его гладить, чтобы почувствовать вес и форму детской ножки. Я никогда в жизни не прикасалась к детской ножке, но мое сердце прекрасно знало это ощущение. Я же видела фотографии.
Я лежала ничком на кафельном полу ванной, и меня терзала запретная мысль о желании умереть, хотя я не была уверена, правда ли мне этого хочется. Правда и ложь перестали быть для меня противоположностями. Мое тело теперь говорило со мной на языке, которого я до сих пор не слышала.
Помимо своей воли я понимала: желать, чтобы зыбкое пламя твоей жизни сотворило нечто иное, чем то, что тебе положено, – немыслимо, но, тем не менее, вот же я тут, и я это делаю! Я не знала, как поступали с нелегально забеременевшими женщинами, хотя и допускала, что таких немало, и я не единственная. Интересно: материнство можно запретить в приказном порядке и можно ли этого тебя лишить в случае обнаружения? Или это нечто такое, что надо пережить до конца, несмотря ни на что? Моя жизнь не была вопиющим примером развращенности, и мне хотелось верить, что это меня и извиняло, хотя я знала, что ничего подобного не будет. Ведь я не могла заменить свой синий билет.
Когда я пробовала на вкус фразу «Я пыталась этого не желать, но ничего не смогла с собой поделать», она звучала так приятно, что я повторяла ее снова и снова. Прошу вас, учтите, что я не была сурвивалисткой[2] или кем-то, кто инстинктивно любит жизнь и живет ее гладко. Прошу вас понять, я наделала кучу ошибок, но некоторые из них были необходимы.
Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 54
