— Все это достаточно просто, моя дорогая девочка. Ты выйдешь замуж за Саймона Хоуксмура. Но не бойся, ты будешь его женой только формально.
Ариэль отпила глоток вина, надеясь, что горячий напиток успокоит дрожь глубоко в животе — дрожь, которая заставляла ее чувствовать себя слабой и испуганной.
— Как это может быть? Я все еще не понимаю.
— Чего ты не можешь понять, глупышка?
Тон, каким Рэнальф произнес эти слова, был полон цинизма. Ариэль повернулась к двери, которая совершенно неслышно открылась секундой раньше. На пороге, полуприкрыв глаза и скривив чувственные губы в неприятной усмешке, стоял Оливер Беккет, закадычный друг Рэнальфа, Оливер был несколькими годами старше брата Ариэль.
— Я думала, ты еще в Кембридже, — сказала Ариэль, не в силах сдержать ответную улыбку, несмотря на овладевший ею страх.
— Я услышал, что братья Равенспир раньше срока вернулись из Лондона и сломя голову бросился сюда, чтобы узнать самые свежие новости.
С этими словами Оливер лениво улыбнулся, отталкиваясь плечом от дверного косяка. Он пересек комнату, подошел к Ариэль, взял ее рукой за подбородок и поцеловал в губы.
— Не говоря уже о том, что я хотел увидеть тебя, моя маленькая. Я обнаружил, что два дня без твоего общества тянутся невыносимо долго.
Ариэль прекрасно понимала, что эти слова абсолютно ничего не значат. Она не питала никаких иллюзий насчет искренности своего любовника — он был сделан из того же материала, что и ее братья. Но это не помешало ее телу сразу откликнуться на его прикосновение. Оливер был повесой и распутником, ни единому слову которого нельзя было верить, но малейшее его прикосновение воспламеняло ее, ленивый тон его голоса и чувственная улыбка захлестывали все ее существо горячей волной желания. Оливер был чудесным любовником, а их связь, которую она даже не надеялась обратить во что-то другое, была просто восхитительна. Их отношения вполне устраивали и Рэнальфа.
— Ты появился как нельзя кстати, Оливер, — сказал Рэнальф, опуская руку на плечо своего друга. — Ариэль выходит замуж, и мы должны подготовить соответствующий прием ее жениху. Твой изобретательный ум наверняка сможет подсказать что-нибудь подходящее для такого случая.
— Замуж? — Тонкая изогнутая бровь Оливера удивленно поползла вверх. — Моя малышка выходит замуж?
— Да, — подтвердил от камина и Роланд, развалившись в деревянном резном кресле и положив ноги в сапогах на подставку для дров. — Она станет графиней Хоуксмур, мой дорогой Оливер.
Оливер присвистнул сквозь зубы.
— Ариэль, налей-ка мне вашего великолепного коньяка, чтобы я поскорее освоился с этой ошеломляющей новостью.
Ариэль подошла к большому буфету, в котором выстроились кубки и графины. Не говоря ни слова, она наполнила бокал и подала его гостю. Тот, поблагодарив кивком головы, взял его, отхлебнул и произнес:
— Итак, для начала объясните мне, с чего это вы вдруг решили отдать Хоуксмурам женщину из рода Равенспиров?
— Что такое ты несешь?
Невнятный возглас от двери известил всех о появлении самого младшего из братьев Равенспир, лорда Ральфа. Парик его сбился набок, глаза блестели, сорочка была покрыта пятнами, манжеты перепачканы грязью.
Рэнальф брезгливо сморщил нос:
— От тебя несет навозом, Ральф.
Ральф похотливо улыбнулся.
— Попалась по дороге одна потаскушка, — небрежно бросил он. — Вот и покувыркались с ней на сене.
Он подошел к буфету и неловкими движениями налил себе бокал.
— Так что ты там болтал насчет Хоуксмуров?
— Ариэль выходит замуж за Саймона Хоуксмура, — ввел младшего брата в курс дела Роланд.
От неожиданности Ральф уронил бокал, и тот покатился по мраморной крышке буфета: янтарная жидкость выплеснулась на бесценный ковер елизаветинских времен.
— Великий Боже! Только из-за того, что я пошалил с этой потаскушкой… жестоко так смеяться над человеком.
— О, мы вовсе не смеемся, — сказал Рэнальф. — Это правда. Такова воля королевы Анны.
Даже будучи трезвым, Ральф не отличался живым умом и понятливостью, поэтому услышанное привело его в совершенное смятение. Стянув с головы парик, он поскреб пятерней бритый череп и нахмурился:
— Говоришь, воля королевы?
Братья не дали себе труда даже посмотреть на него, и тогда Ральф перевел блуждающий, неуверенный взгляд на свою сестру, которая молча неподвижно стояла у стола.
— А что сама Ариэль думает об этом?
— Ничего особенного, — небрежно бросил Рэнальф. — Она поступит так, как ей велят.
На это Ральф с умным видом кивнул, но все же продолжал глазеть на сестру, как будто хотел прочесть еще какой-то ответ по ее напряженной, вытянувшейся фигурке.
— Но что ты имел в виду, когда сказал, что я буду женой только формально? — задала наконец вопрос Ариэль. Голос ее звучал совершенно спокойно, не выдавая переполнявших ее чувств.
— Да, это довольно любопытно, — заявил Оливер, и взгляд его внезапно стал острым. — Как ты надеешься убедить Хоуксмура не посягать на постель невесты?
— Все очень просто. Его новоиспеченная жена скажет, что она страдает некой… некой женской болезнью, — пожал плечами Рэнальф. — Если захочет, она может закрыться на ключ. Пока Ариэль будет оставаться в этом доме, она может ничего не опасаться. А когда ей придет время поправиться, лорд Хоуксмур будет уже не в состоянии наслаждаться радостями брака.
От этих слов на Ариэль словно могильным холодом повеяло.
— Что ты задумал, братец?
Вместо Рэнальфа на ее вопрос ответил Роланд:
— Несчастный случай, Ариэль. Только и всего. В жизни такое происходит сплошь и рядом.
— Ты говоришь об убийстве? — напрямую спросила она.
— Тише, тише! — запротестовал Рэнальф. — Несчастный случай, только и всего. А когда ты овдовеешь, твое приданое вернется в род Равенспиров, и никто не сможет его оспорить. Да еще со всеми поместьями, которые подарит тебе твой муж. Думаю, тебя приятно удивит его щедрость.
Он неприятно рассмеялся и перемигнулся с Роландом. Его брат, ведавший в семье финансовыми вопросами, подготовит искусный брачный контракт, и у Хоуксмура, поскольку королева публично высказала свою волю, не будет другого выбора, как только принять все его условия. Граф Хоуксмур, во всяком случае, не выказал ни малейшего сомнения в том, что готов согласиться на выдвинутые Равенспирами условия. И все же что-то подспудно беспокоило Рэнальфа. Поведение Хоуксмура во время их переговоров свидетельствовало, что он живо заинтересован во всем происходящем, а ведь сближение враждующих семейств должно было вызвать в нем не меньшее отвращение, чем у братьев Равенспир.
— Так что ты говорил насчет приданого? — пробурчал Ральф, наливая себе новый бокал.
