Это вправду было священнодействие – древнее, языческое ибессмертное. В мире не осталось ничего, кроме губ, жадно ищущих губы… кромерук, крепко сомкнувших объятия… ничего, кроме двух тел, яростно и нежностремящихся друг к другу… Потом в небо взлетел Машин крик, долгий, полныйнаслаждения и счастья. Она более не существовала сама по себе, её сознаниерастворилось в живых токах вселенной, её слуха коснулся голос земли, её дыханиеслилось с дыханием елей, её душа стала светом солнца над лесом… Маша даже неудивилась, когда сквозь блаженную пелену, окутавшую разум, посередине полянкивдруг проявилось что-то радужно переливающееся, что-то похожее на коралловыйкуст. Строго говоря, похожее весьма и весьма отдаленно. Это таинственное нечтоказалось вообще лишенным всякой формы, зыбким и расплывчатым, словно капелькачернил в воде, оставленная сбежавшим кальмаром…
Иван лежал рядом, раскинув руки и глубоко, свободно дыша.Маша ещё льнула, ещё прижималась к нему всем своим существом, но в ней ужепробудился исследователь. Она приподнялась на локте, вгляделась – и судивлением обнаружила, что сухопутный коралл, играющий всеми переливами радуги,не есть плод её разгоряченного воображения.
– Что там?.. – сонно поинтересовался Иван и открылодин глаз. В этот момент он был очень похож на дремавшего возле печки кота:мягкий-мягкий, ленивый-ленивый… но когтищи для боя выпустить – один миг.
– Всё тебе расскажи, – отозвалась Маша.
Поднявшись, она подошла поближе к непонятному образованию.Оно было ей до колен высотой и светилось в полумраке мягким, завораживающимсветом.
«Привези мне, батюшка, цветочек аленький…» Молодая женщинаопустилась на корточки, чему-то улыбаясь и чувствуя себя, словно в детстве, награни между сказкой и реальностью… Потом с замирающим сердцем коснуласьрадужного великолепия… Пальцы прошли насквозь, не ощутив сопротивления.Свечение как по команде погасло, сияющее разноцветье свернулось коричневой сферой,и та… без предупреждения растаяла в воздухе. Мир снова сделался обыденным ипривычным, от сказочной фантасмагории осталась лишь серая, затейливо изогнутаяветочка в Машиных руках. Увидишь такую на земле, даже не наклонишься. Она былав палец толщиной, тёплая на ощупь и казалась диковинным, неведомым науке живымсуществом. Тепло быстро уходило из неё – существо умирало.
«Ну вот… всё я испортила». На душе у Маши вдруг стало тяжелои скверно, будто случилось что-то непоправимо плохое.
– Ваня, – сказала она, – пошли домой.
Сердце легло в груди нетающей льдинкой, голова отказываласьдумать, лишь память воскрешала смутные детские воспоминания о какой-тосказочной двери, запирающей дорогу к счастью.
– Есть, командир. – Скудин из опыта знал: женщину,испытавшую столь внезапную смену настроения, лучше не уговаривать и неубеждать. Да чёрт бы забрал совсем и комету, и дивный вид с макушки утёса –лишь бы слезы, блеснувшие на глазах у Марьяны, высохли и больше не появлялись.Ни о чём не спрашивая, Скудин поднялся, сладко потягиваясь, обвёл прощальнымвзглядом поляну. – Спасибо, батюшка Леший, вот уж уважил… Бог даст, ещёнаведаемся…
Они уже миновали завал у подножия тундры и вышли на берегнедалеко от губы, когда погода буквально в минуты переменилась, что называется,на сто восемьдесят градусов. Небо на глазах затянули низкие, набухшие влагойтучи, шквал вздыбил озеро злой высокой волной, зашумели, забились листья,опустили лапы стрельчатые ели. Солнечный день померк, на землю опустилсяполумрак, нарушаемый то и дело всполохами близких молний – на «геотермалънуюаномалию» стремительно надвигалась гроза. Так здесь часто бывает. Уметеорологов с геофизиками, понятно, свои толкования, но спросили бы лучшеместных жителей – уж те бы им всё как есть объяснили. Знают ибо, сколь плохишутки с Пьеггом-ольмаем, повелителем ветров! Может вдруг развести волну и мигомпотопить рыбацкие лодки, может пригнать невесть откуда чудовищные тучи и побитьвсё на земле градом. Может и Айеке-Тиермеса, Бога-громовержца, позвать, чтобытот напустил страху на род людской… Всё здесь во власти духов – и лес, и вода,и погода!
– Сейчас брызнет. – Непроизвольно вздрогнув отблизкого разряда, Скудин глянул на фиолетовое небо и махнул рукой в сторонугубы. – Ну-ка, ноги в руки! Авось под ёлкой пересидим…
Голубые ёлки в самом деле были пышные, пушистые, шатрами: неочень-то промочишь даже и грозовым ливнем. Вот только добраться туда Скудину сМашей было не суждено.
…Ещё не договорив, Иван неосознанно, на уровне инстинктаощутил за спиной опасность. Рефлексы, условные и безусловные, сработалибезошибочно – он резко отпрянул и выбросил ногу – стремительно, сконцентрацией. И не напрасно, как оказалось. Нападающий, бесом выскочившийиз-за камня, получил болезненный удар в пах, с воплем скрючился и упал ничкомназемь. В навалившемся на озеро сизом полумраке он показался Иванунеобыкновенно рослым, широкоплечим и массивным. А если судить по отдаче вопорной ноге…
– Беги, Маша!
Это аксиома: если на вас с подругой напали, пускай подругабежит. Марина никакого понятия не имела о правилах боя; Скудин попростуотшвырнул её прочь, краем глаза уже зафиксировав второго супостата, такого жеамбалистого, как и первый. «Вот хрен, да откуда ж вас нанесло?..» Увернувшисьот прямого в челюсть, Иван приласкал супротивника локтем, от души добавилколеном, зашёл за спину… и тут же получил чувствительный удар от третьегоагрессора – в голову. Хорошо хоть, увидел в последний момент и успел закрытьсяплечом, но темп всё-таки потерял. Третий, выкрикнув, сделал выпад ногой.Сильный пинок в живот швырнул Скудина навзничь, но упругие мышцы без трудавыдержали удар – пока перекатывался, успел даже чуть перевести дух и без суетыосмотреться на местности, «Сколько вас тут, сволочей?..»
Маша держалась молодцом: деловито, без бабских выкриков иистерических повисаний на своём защитнике, удирала по тропе в сторону дома –только пятки сверкали. Должно быть, понимала: в родной стихии Ивана с ним лучшене спорить, надо просто делать, что он говорит, и лукаво не мудрствовать.Первый нападающий только-только очухивался, и, похоже, мир для него покаограничивался размерами собственных гениталий. Второй, ухайдаканный двойнымударом, витал в тонких мирах, а третий пребывал в некоторой растерянности: что,мол, за дела?.. И в морду дал, и под дых – а этому всё нипочём?.. Ничего,парень, можешь гордиться, не всякому удаётся Кудеяра на землю усадить… «Откудаж вы, лосяры, в наш лес забежали? Таких ведь не каждый день встретишь. Надобудет познакомиться поближе…»
Скудин скверно улыбнулся оппоненту и решительно пошёл насближение, но тот боя не принял. Отскочил, вскрикнул на незнакомом языке,словно скомандовал, и… припустил следом за Машей!
Бежал он как-то странно, высоко вскидывая обутые в сандалииноги. Смысл отданной им команды тотчас стал ясен: «Задержите его!» Валявшийся сотрихтованным достоинством неожиданно воодушевился, встал на ноги и с новойяростью набросился на Ивана. В руке он держал что-то похожее на яванский крис,в полутьме фиг разберёшь. Да какая разница! Скудин сообразил главное: негодяямнужна была Маша. И, судя по всему, непременно живой её брать они вовсе несобирались…
