Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 86
Вот что занимало мои мысли, когда Эрни показал мне компас и сказал:
— Смотри, что мне дал Одноглазый!
Он вошел в таверну, когда все места за столами уже были заняты и народ толпился в проходах, вытягивая головы и силясь разглядеть представление циркачей. Эрни уверенно протиснулся через взбудораженную массу ко мне и остановился рядом.
Можно сказать, что мы с ним дружили. Сейчас, оглядываясь назад и вспоминая того белобрысого и вечно лохматого паренька с кривыми передними зубами и молочно-белой тоненькой кожей, — я понимаю, что он-то со мной действительно дружил. А вот с моей стороны это сложно было назвать дружбой. Нехорошо, конечно, нельзя открещиваться от своего прошлого. Мы — это то, что осталось в памяти окружающих, как бы нам ни хотелось думать иначе.
Ему было немногим меньше моего, но я почти никогда не воспринимал его всерьез. Кроме того случая.
— Что это? — Я посмотрел на маленькую коробочку, зажатую в меховой рукавице. Эрни счастливо улыбался, наслаждаясь моим вниманием. Глаза парня заблестели от удовольствия, а я почувствовал, как злюсь на то, что он тянет время, отвлекая меня от веселья циркачей.
Акробаты веселились, глашатай загорланил известную песню про Ледового Короля и шаркуна, и слова подхватили во всех уголках таверны, отбивая ритм по столам и топоча ногами. Я не пел. Моим вниманием завладела черная коробочка с вырезанными на ней гравюрами. В темноте зала было сложно понять, что на них изображено, и слишком утонченным казался сам рисунок.
— Одноглазый сказал, что это из Ледяной Цитадели! Компас! — жарко прошептал Эрни. Он жадно ловил мой взгляд и радостно просиял, когда с моих уст сорвалось:
— Ух ты!
Вне всяких сомнений, эта штука бывала в Ледяной Цитадели. Прикрыв ее от чужих глаз, я посмотрел на Эрни и кивнул в сторону прихожей:
— Пойдем!
Мы ловко протиснулись сквозь галдящую и веселящуюся толпу, проскользнули в темную прихожую, и я сразу же запахнулся. Здесь было чуть выше нуля, но после теплого, почти жаркого зала эта прохлада очень бодрила.
От уличной двери ощутимо тянуло холодом.
Эрни с благоговением вытащил резную украшенную коробочку и, высунув язык от сосредоточенности, открыл ее. Темнота прихожей озарилась голубоватым пульсирующим светом, и я увидел, что стрелка компаса мягко сияла бирюзой. По краям ее разбегались в стороны красненькие огоньки, а центральная ось, на которой держалась сама стрелка, блестела золотом.
— Ого! — прошептал я. — Вот это да!
— Интересно, куда он показывает? Как думаешь? — Эрни был счастлив. В мягком свете артефакта его лицо показалось мне ликом сказочного существа.
— Не знаю… — Я осторожно забрал у него компас, почувствовав, как он испугался — на один-единственный миг, но испугался, — что у меня хватит наглости отобрать подарок Одноглазого. Стрелка качнулась и уткнулась куда-то за окно. Куда-то на юг.
Я повернулся, и компас послушно отреагировал на мое движение. Бирюзовая стрелка скользнула по кругу и остановилась, успокоившись.
Она указывала туда же, куда и до этого.
— Как ты думаешь, что там?! — спросил Эрни.
Мне так не хотелось отдавать ему это сокровище. Темная частичка моей души хотела обладать этой, может быть, даже бесполезной игрушкой. Но я пересилил себя и вложил коробочку в ладошку приятелю.
— Он сказал, что я очень хорошо работал. Он сказал, что я заслужил ее, — сиял от радости Эрни. Таким я его и запомнил. Стоящим в темноте прихожей, в голубоватом свечении компаса. От его дыхания в воздухе повисали облачка пара, которые тотчас рассеивались, растворяясь.
У него были такие счастливые глаза…
— Цирк едет! Ци-и-и-ирк! — радостно и пронзительно закричал снаружи Тони Пискля. И мы с Эрни вздрогнули, переглянувшись. Эрни сунул коробочку себе за пазуху, торопливо застегнулся и бросился из таверны на улицу, а я поспешил в зал, где веселились акробаты. Схватил висящий на грубой вешалке тулуп, шапку, сунул ноги в унты и побежал следом за приятелем.
К деревне вдоль путевиков ползла вереница ледоходов. Самым первым шел покрашенный в белый цвет двухпалубный скорт охраны. Солнце уже взошло достаточно высоко, и снег слепил глаза, таким образом скрывая черты хищного, приземистого корабля. Я поспешно нацепил очки, наблюдая за процессией.
Защищенные броней гусеницы скорта вгрызались в лед, поднимая в воздух морозную крошку. Орудийные порты были надежно закрыты, и это неудивительно. Кому здесь воевать с циркачами? А бдеть ревностно и только ради жесткой дисциплины — так это вколачивают солдатам далеко на юге, где есть регулярная армия. У нас все проще да спокойнее. Обычные наемники-охранники, как и все, любящие тепло и мирную службу. Зачем лишний раз палубы вымораживать?
За охраной катился обычный корабль, попроще, скорее всего торговый, а вот следом грохотал сам цирк. Огромный многопалубный ледоход высотою ярдов, наверное, в сорок, если не больше. Мощные гусеницы, расположенные вдоль бортов, неумолимо крошили стенающий, раненный предыдущими странниками лед. Медленно и неотвратимо вращались гигантские четырехъярдовые железные колеса, приводящие в движение грубые, обледеневшие, скрежещущие траки. Страшно представить, сколько времени и сил уходит у команды, когда от усталости металла лопаются «пальцы» и невероятно большие гусеницы сползают с катков. Открыв рот, я смотрел на приближающееся чудо.
На верхней палубе корабля находился разукрашенный купол, по обе стороны от которого в небо тянулись трубы, чадящие черным дымом от сгоревшей энгу. Чуть ниже была парадная палуба для гостей и потому богато украшенная, ухоженная, с рядами окон и перилами для прогулок на свежем воздухе. Еще ниже, как я понимал, находилась жилая палуба, где обитали сами циркачи и команда ледохода. Последние три палубы скрывали в себе трюм, машинные отсеки, мастерские для ремесленников цирка, помещения для баков с энгу, запчасти, возможно, торговые блоки и прочая-прочая-прочая.
Я остановился рядом с Эрни, который восторженно смотрел на движущиеся ледоходы. Караван циркачей с каждой минутой был все ближе к деревне.
— Здорово, правда? — сказал мне Эрни, и я кивнул, соглашаясь. Колючий мороз щипал щеки, сияло солнце, искрился снег на пушистых крышах домов, царило почти полное безветрие, и жизнь казалась настоящим подарком, невзирая на все ее трудности. Я предвкушал, как вечером, стоя в теплой зале, буду смотреть представление, о котором, кто знает, может быть, буду вспоминать, когда совсем состарюсь.
Цирк неторопливо обогнул деревню и остановился на северной окраине, ярдах в двухстах от тягача Пухлого Боба, показавшегося игрушкой в сравнении с гигантским ледоходом «Четырех хвостов». Работа в Кассин-Онге замерла. Все, абсолютно все погрузились в подготовку к неожиданной ярмарке. Наш полубезумный инструментарий Форж возился со своими бесполезными, но всегда милыми игрушками, надеясь сбыть их чужестранцам. Кто знает, может быть, и приглянется кому-то из циркового каравана ходящая кружка или самоподсекающая удочка. В нашей деревне никто товарами Форжа не пользовался, а коллеги по цеху над ним даже не смеялись. Ворчали только и отводили глаза, когда встречали.
Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 86
