- Да понятно, что никто не знал. Это я так. Лен, у меня есть немного денег. Давай я хоть на дорогу тебе пришлю. Как раз завтра зарплату обещали. Бонус годовой. Мне хватит. Ты же всё равно после праздников приедешь, не раньше?
- Да, после новогодних каникул, - тяжело вздыхает Ленка. - Я не откажусь, если поможешь. Спасибо, Беда! У тебя-то как дела?
- А, нормально, - отмахиваюсь.
- А по голосу - словно опять на свою жопу нашла приключения.
- Не, не нашла. Счастливо избежала.
- Чтобы ты да избежала, и ещё счастливо? - смеётся Ленка. - Не познакомилась там ни с кем? Ты скажи, а то я, может, не к месту тебе там со своими проблемами. Но мы у тебя так, на одну ночь. Там при клинике можно остановиться бесплатно. Я узнала.
- Лен, прекрати. Нет у меня никого.
— Так в старых девах и помрёшь, — вздыхает подруга. — Где это видано: двадцать три года бабе, а у неё мужика ещё не было. Ты бы хоть для здоровья кого нашла, хрен с ней, с этой любовью. А то это… ну ты сама знаешь, задубеет от старости, мхом порастёт.
Как достали эти Ленкины шуточки про мою девственность. Но пусть ржёт, не жалко. Ленке можно. Особенно сейчас, когда и так никакого просвета.
— Буду использовать вместо прокладок подорожник.
— Это ты после того как прикладывай, — ржёт Ленка. — Чтобы восстановилось. Или у тебя принципы?
— Конечно, принципы. Я, может, как в мексиканском сериале хочу — обязательно в сене.
— Так это тогда тебе в нашу деревню надо вернуться. Тут тебе этих сеновальных отношений будет на каждом углу.
— Дура ты, Ленка. Я, может, верю в большую любовь.
Ни во что я, конечно, не верю. Просто не сложилось. То ли парни попадались не особо настойчивые, то ли я была не слишком уступчивой, зато чересчур требовательной. В общем, так и живу на радость зубоскалке Ленке.
— Сама ты дура, Беда. Ну, верь. Жди. Ладно, пойду я, мелкий проснулся. До связи!
— Пока, пока, — откладываю телефон в сторону, и натыкаюсь глазами на злополучный пакет.
Может, вернуть его? Были бы Ленке деньги. Так чёртово нижнее бельё обмену и возврату не подлежит. А этому Бергу отдавать я ничего точно не пойду. Он же только с виду безмозглый качок, весь из себя шикарный до отвращения. На самом деле — умный, коварный. Не своей неотразимостью давит, а чем-то внутренним, опасной животной харизмой, перед которой мне не удалось устоять.
Хотела в машине оставить пакет. Так нет же, вспомнил. Выскочил — снова в руку сунул. Передёргиваюсь от ощущения его горячих пальцев на своей коже.
Чёртов Берг!
6. Алекс
Со скучающим видом брожу среди витрин в ювелирном магазине.
Белое золото. Жёлтое. Платина. Красные камни, голубые, зелёные. С завитушками, насечками, алмазными гранями.
Всё не то. Всё не так. Взгляд просит чистоты и прозрачности, простых форм, неиспорченности. Подозреваю, это из-за того, что чёртова девчонка не идёт из головы, но я выбираю подарок не ей.
Останавливаюсь у чёрного бархата с бриллиантами. Тыкаю пальцем даже не в серьги, в цифру на ценнике. Вот эта меня устроит.
Почти довольный выхожу с маленькой коробочкой в кармане. Быстрее с этим покончить. Последнее дело на этот вечер. Дело, с которым не хочется тянуть даже до завтра. Тридцатое декабря - замечательный день, чтобы поставить в старых отношениях красивую точку.
Крошка. Презрительно хмыкаю, пока поднимаюсь на нужный этаж. Только создание с таким незамутнённым разумом, как у неё, могло попросить: «Зови меня крошка». Но мне всё рано, как на самом деле её зовут. Девушку с такой внешностью приятно иметь под рукой. Мы вместе проводили время - не более. И большую часть наших встреч - в постели.
Последнюю встречу я намерен провести тоже там.
- А-а-алекс, - она распахивает дверь, удивлённо хлопая ресницами. Миниатюрная, точёная, хрупкая, как леденец на палочке. И такая же приторная. Атласный халатик до коленок, грудь взволнованно «дышит», ложбинка между мягкими полушариями манит.
Смотрю на её кукольную красоту, и меня тошнит. Нет, эстет, живущий во мне, ещё восхищается. Мужчина - желает быстрее от неё избавиться.
- Не ждала? - сдерживаю усмешку, когда за спиной хлопает дверь.
- Всегда жду! - с готовностью откликается она заученным «паролем».
- Сильно-сильно?
- Очень-очень! - тянется она розовыми губками-бантиками к моему рту. Я наклоняю голову и получаю поцелуй - тягучий, как патока, фальшивый на девяносто девять процентов.
- Я думала, ты вчера приедешь, - пока я бросаю на кушетку верхнюю одежду, мурлычет она капризной кошечкой. Как ей кажется, неотразимо сексуально. - Мне было так одиноко без тебя.
- Я же сказал: не жди.
- Но А-а-лекс, - пальчики с идеальным маникюром проходятся по моей груди, ввинчиваются в зоне сосков через рубашку. «Что, даже чаю не попьём?» - рвётся на язык. Но то, что она переходит сразу к делу, даже лучше. Не придётся слушать её глупую болтовню. - Я всегда жду.
В штанах вяло начинает подниматься интерес. Без энтузиазма. По привычке. Рефлекторно, как слюна у собаки Павлова.
- Докажешь? - спрашиваю спокойно. И она с воодушевлением принимается за дело.
Её проворные руки пробегают по прессу, с нажимом поглаживают ширинку. Вжикает молния. Её ладонь накрывает трусы. Гладит, пытаясь привести орудие в боевую готовность.
Я подхватываю её под подмышки, переставляю, как вешалку, и прислоняюсь к стене. Целую яростно, почти жёстко, причиняя боль. Она стонет мне в рот - ей якобы нравится моя необузданность. Для меня это скорее механическое действие, чем действительно порыв.
Технический поцелуй, поддельный, как и наигранные страсти. Приспускаю брюки вместе с боксёрами и зажимаю в руке свой самострел. Помогаю себе сам, иначе толку не будет.
- Ну же. Докажи, - говорю хрипло и едва не морщусь от звука собственного голоса: я почти завёлся, хотел этого или нет.
Крошка опускается на колени и накладывает свою руку на мою. Помогает двигать вверх-вниз, задавая ритм. Её язык влажно проходится по кончику головки, лаская расщелину, очерчивая уздечку, а затем она бархатно захватывает ртом головку полностью. Язык её горячо кружит, губы сжимают плоть. Рука заученно продолжает скользить.
- Глубже! - командую я.
Она с готовностью вбирает член до половины. Двигает ртом вверх-вниз.
- Ещё глубже! - рычу я.
Она широко открывает рот и заглатывает вздыбленный фаллос почти полностью, до самого горла. Я слышу, как сдавленно она дышит, как судорожно дёргается назад, но уже не могу и не хочу контролировать себя. Вдалбливаюсь ей в рот, вызывая невольные стоны. Не совсем удовольствия, но мне плевать - я думаю только о себе.
