– А Олеся в институте дизайна и технологий учится, – с гордостью произносит Лариса. Конечно, когда всю жизнь провела в Воронеже эта помойка, о которой я даже не слышал, будет казаться крутым учебным заведением.
– А кто оттуда выпускается? – не сдерживаюсь. – Швеи и технички?
– Я учусь на дизайнера архитектурной среды, – холодно отвечает Олеся. Да неужели? У нашей маленькой шлюшки прорезались зубки? – На случай, если в твоем мире существует только экономика и юриспруденция, я поясню. Буду заниматься проектированием высокохудожественных предметно-пространственных средовых комплексов, связанных с архитектурой, созданием интерьеров малых архитектурных форм городской и ландшафтной среды. Проектированием фасадов зданий, входных групп с прилегающей территорией и монументально-декоративного оформления средовых объектов. Мне перевести?
Не могу себя сдержать, а потому показушно зеваю. Ну и скукой планирует заниматься эта девчонка. С другой стороны, бабки там и правда крутятся большие, выше вероятность найти тугой кошелек с престарелым членом.
– Олеся, – мягко окликнула ее мать.
– Артем! – одновременно с ней одергивает меня отец.
– Я пойду собираться, – Олеся встает из-за стола, с шумом отодвигая стул, вымучивает из себя улыбку и добавляет: – Спасибо за завтрак.
Остаюсь на своем месте с видом победителя. Если она сдалась так просто, то выдавить шлюшку-старшую и шлюшку-младшую будет не так уж и сложно.
– Артем, тебе тоже надо привести себя в порядок, – уже спокойнее говорит отец. – Не забыл? Тебе везти Олесю в институт.
– Ах да, точно. Я понял, что столько лет отучился в Англии для того, чтобы работать персональным водителем, – весело замечаю я.
Лариса опускает взгляд и стискивает зубы. Ага, значит, и ее прошибло.
– Артем, очень тебя прошу, – тон отца звучит куда мягче и спокойнее. Он и правда изменился за то время, что меня не было. – Попробуйте, пожалуйста, найти общий язык и подружиться.
О да, мы подружимся. Еще как подружимся.
Когда я спускаюсь на улицу, Олеся уже стоит у машины. То и дело поглядывает на часы и переминается с ноги на ногу. В потрепанных узких джинсах, голубой рубашке и расстегнутой дешевой кожанке. Волосы собраны в пучок, на лице ни грамма косметики. Мда, сестричка, слабенько.
При виде меня она закусывает нижнюю губу и тихо, но твердо произносит:
– Я не поехала сама только для того, чтобы обсудить все произошедшее.
– А где же твоя форма секс-игрушки? – игнорирую ее фразу и щелкаю на ключ машины. Моя темно-изумрудная малышка отзывается приветственным писком и открывается. – Садись.
Последнее бросаю сухо, но девчонка послушно приземляется на пассажирское кресло. Осторожно укладывает рюкзак с хреновой тучей всяких китайских висюлек на колени. Смотрит только перед собой, не прекращая пожевывать губу. Не знаю, какая дура сообщила, что это может возбуждать.
Впрочем, во всем своем смятении шлюшка-младшая и правда выглядит мило. Эти выбившиеся из пучка волосы, тонкая открытая шея, острые ключицы, плотно сомкнутые коленки – образ святой простоты может цеплять. И этот уже знакомый ягодный запах… Ммм, поездка обещает быть веселой.
– Я… – начинает она, чуть подаваясь вперед.
– Пристегнись, – в приказном тоне прерываю я и трогаюсь с места. Слушать все эти идиотские оправдания не хочется.
– То, что произошло вчера вечером... – спустя несколько минут она вновь начинает говорить. Слышно, что старается подбирать слова. Лицемерие, сраное лицемерие!
– О да, прекрасный был цирк. Кто бы мог подумать, что я познакомлюсь с будущей сестренкой в шмаро-баре? Неужели настолько хорошие чаевые, что ты там работаешь? Или отец дает недостаточно денег?
Олеся заливается краской и опускает взгляд.
– Что, дорогая, не привыкла, когда с тобой так общаются? – я усмехаюсь. – Тебе вот такое ближе?
Одной рукой удерживая руль, вторую кладу к ней на коленку и крепко сжимаю. Чувствую, как она вздрагивает от этого прикосновения. Продвигаюсь выше, запуская пальцы на внутреннюю сторону бедра. А она горячая, чертовски горячая. Интересно, какая у нее температура там?
– Прекрати, – слышу сдавленное, но не останавливаюсь. – Прошу, перестань!
– Мы ведь только начали, – с издевкой тяну гласные.
– Твою мать, хватит! – она выкрикивает и с силой отталкивает мою руку. – Останови машину!
– Что? Тебе больше не хочется играть? – выплевываю.
– Останови. Машину, – выдает буквально по слогам. Бросаю на нее взгляд и отмечаю, что ее натурально трясет. Даже губы подрагивают! Ха! Это девочка так злится или возбуждается?
Сбавляю скорость и съезжаю на обочину. Когда притормаживаю, с любопытством смотрю на то, что она планирует делать тут, на трассе. Пойдет до города пешком? Смешно. И недальновидно.
– Ну ты и мудак, – качает головой и дергает за ручку. Дверь разблокируется только со второго раза.
– Я загляну к тебе сегодня на работу, – с явной насмешкой бросаю вслед. – Может, там ты будешь более покладистой.
Давлю на газ, а сам смотрю в зеркало заднего вида. Сперва она неловко осматривается по сторонам, а потом отводит в сторону одну руку, голосует. Выглядит так жалко и несчастно, что я почти верю в ее актерскую игру. Ей не в этот сраный институт дизайна и технологий надо было идти, а в актерское училище. Актриска погорелого театра, блин.
Почти сразу подле нее тормозит белая старая тайота. О чем-то договорившись с водителем, она залезает на пассажирское сидение, и машина трогается с места. Быстро она разобралась, как ей быть, чувствуется опыт.
Моя малышка урчит и податливо разгоняется. Возвращаться домой нельзя, отец еще не уехал в офис, а значит, пойдут лишние вопросы. Не стоит его лишний раз злить, пусть думает, что мы с Ягодкой пытаемся подружиться в дороге.
– Институт дизайна и технологий, – говорю я навигатору.
– Прямо пятнадцать километров, – мягким женским голосом отзывается телефон.
Что же, посмотрим, где учится шлюшка-младшая, а заодно и к Вадиму заеду. Он как раз неподалеку живет. Вот он охренеет от свежих новостей. Нажимаю на кнопку, чтобы включить музыку, кручу на максимум:
"Моя милая девочка Саша, сердцеедка со стажем, Как и я прямо скажем, Но мы ничего прямо друг другу не скажем. Чтобы не портить наш красивый рассказ, Я буду слепой статуей. От меня и не надо ей глаз, Не надоесть быть моей надо ей. Но какими бы полными не были наши сосуды, Рано или поздно мы не выпьем до дна друг друга, А в высохших лужах не видно звезды. И уйди, не хлопая дверью, Все, что ты мне готова предложить, А я уже думал, что с тобой не может быть не скучно жить".
Строки из трека Oxxxymiron & ЛСП “Мне скучно жить”. Уже через минуту ни Олеси, ни тайоты, в которую она села, не было в поле моего зрения. На мгновение мелькнула мысль, что не стоило отпускать девчонку голосовать. Если с ней что-то произойдет, мне же потом и выкатят. Но мысль уходит, как только я вспоминаю, что Олеся уже взрослая девочка, и раз уж работает в таком баре, то точно осознает все риски, так как не раз с ними сталкивалась.