Тепло его руки было таким восхитительным, а голос таким мягким, что Элисон едва устояла. Ей хотелось снова оказаться в его объятиях. Ей хотелось, чтобы вернулось прошлое лето, когда ей достаточно было держаться за его руку, чтобы чувствовать себя счастливой. Она пребывала в состоянии блаженства и думала, что оно продлится вечно.
Она позволила Алану обнять себя и склонила голову на его широкую грудь. Ей нужно было набраться сил, чтобы сделать то, что она считала необходимым. Как просто было бы принять его извинения и забыть, что между ними когда-то была размолвка. Но только теперь ее глаза открыты. Она больше не слепая. И не собирается принимать за чистую монету его последние слова.
– Значит, ты думал только о моем благополучии, делая предложение Люсинде?
Алан бросил настороженный взгляд на ее склоненную голову, но Элисон не смотрела на него. Она по-прежнему прижималась к нему, заполняя своими восхитительными округлостями его руки, а ее нежный голос вселил в него надежду.
– Это была ошибка. Я пытался действовать разумно, но в любви нет ничего разумного. Прости меня, Элисон. Давай вернемся вместе и скажем моим родителям, что ты согласна стать моей женой. Ты будешь в большей безопасности под защитой моей семьи, чем под одной крышей с этим распутником, который поселился в твоем доме.
Мысль о вздорной мегере, приходившейся ему матерью, придала Элисон смелости. Пусть ее сердце разрывается на части, но у нее еще осталась гордость. Отстранившись от Алана, она подняла на него холодный взгляд.
– Видимо, мои деньги компенсируют мое недостойное происхождение, раз твоя семья готова принять меня с распростертыми объятиями. Не так ли? Я никогда не прощу тебе, Алан, что ты не защитил меня перед ними. Никогда. Ты лишил меня всякой надежды на счастье и втоптал мои мечты в грязь. Я скорее отправлюсь в ад, чем пожелаю снова видеть тебя.
Элисон повернулась и зашагала прочь. Ей следовало бы торжествовать при виде его потрясенного лица, но она не чувствовала ничего, кроме боли. Она так любила его. Это несправедливо. Как и все остальное в этом мире.
Алан не сделал попытки задержать ее. В глубине души Элисон надеялась, что он последует за ней и заверит, что она ошиблась, что ее посетило очередное туманное видение, которое ничего не значит. Но он не посмел. Он предал ее и погубил обе жизни.
Элисон не хотела спускаться к ужину, но ей претила мысль о том, чтобы прятаться в своей комнате, как приговоренный к закланию ягненок. Если она намерена утвердиться в этом, мире, нужно начинать сейчас. Никто бы не догадался, что она трепещет внутри, когда Элисон вошла в семейную столовую и обнаружила там своего кузена.
Он побрился и привел себя в порядок. Напудренные волосы были убраны назад, в аккуратную косичку, и, хотя его пальцы слегка дрожали, когда он поднял бокал в знак приветствия, вид у него был вполне респектабельный. На взгляд Элисон, лицо его было скорее интересным, чем красивым, и, хотя он по-прежнему не улыбался, она более не считала своего кузена отталкивающим.
– Кузина Элисон, какой приятный сюрприз. Вы так старательно прятались по углам, что я решил, будто вы избегаете меня. Прошу вас, садитесь и отведайте удивительных яств, представленных здесь.
Элисон подошла к буфету и положила себе понемногу из нескольких блюд, приготовленных кухаркой. Определенно, хаггис и овсяные лепешки не пришлись по вкусу ее английскому кузену. Его тарелка не была полна, в отличие от бокала, который он снова наполнил вином. Элисон села поближе к огню и придвинула к себе чайный поднос.
– Если вас не устраивает еда, надо сообщить кухарке о ваших предпочтениях. Уверена, слуги будут только рады исполнить ваши желания. – Она откусила кусочек лепешки в ожидании ответа.
– Эти олухи подчиняются только вам. Впрочем, если мы поженимся, им не придется привыкать к новой хозяйке. Я начинаю видеть все больше преимуществ в таком решении проблемы.
Он нагло уставился на ее грудь, прикрытую складками шерстяного траурного платья. Элисон почувствовала, что ее щеки горят, и с трудом сдержалась, чтобы не бросить вилку и не прикрыться руками, чего он, видимо, и добивался. Двое мужчин, за один день вполне уверенных, что с ней можно не считаться, – это было больше, чем могли выдержать ее издерганные нервы. Инстинкт подсказал ей, как действовать дальше.
– А разве мы поженимся? – поинтересовалась она с самым простодушным видом.
– Разумеется, глупышка. Это единственный выход. У вас есть деньги, у меня титул и поместье. Мне потребовалось время, чтобы догадаться, что старик задумал. Чертовски несправедливо, когда тобой манипулируют, но ничего не попишешь. Завтра утром я займусь получением специальной лицензии. Ну а потом каждый из нас пойдет своей дорогой.
Элисон задумалась, ковыряя вилкой в тарелке. Неужели дедушка и вправду хотел, чтобы она вышла замуж за его наследника? Может, он надеялся таким способом обеспечить ей положение в обществе? Поразмыслив, она решила, что скорей всего он хотел предоставить ей возможность выбора, но не стала делиться своими мыслями с кузеном.
– Я подумаю об этом, – сказала она.
Новоявленный граф мрачно нахмурился. С чего он взял, что это безмозглое создание отреагирует более темпераментно, – он не мог сказать, но ее покорность вызвала у него ничуть не меньшее раздражение, чем решительный отпор. Что ж, придется дать ей пищу для размышлений.
Встав из-за стола, он поднял девушку со стула и плюхнулся на ближайший диван, усадив ее себе на колени. Элисон, лихорадочно забилась в его руках. Хмыкнув, Гренвилл потянул завязки ее платья, обнажив тонкую сорочку, прикрывавшую бурно вздымающуюся грудь. Отлично, на ужин у него будет весьма аппетитная птичка. К утру она, возможно, уже будет вынашивать его наследника, и ей больше не придется ни о чем думать.
Элисон негодующе вскрикнула, когда он разорвал ее сорочку, и попыталась влепить ему пощечину, однако Гренвилл обладал достаточной силой, чтобы удерживать ее одной рукой. Взбешенная его действиями, она отчаянно сопротивлялась, но граф, откинувшись на подлокотник дивана, так что она оказалась распростертой поверх него, перекинул через ее ноги свое мускулистое бедро. Это интимное прикосновение породило в Элисон такой ужас, что она пронзительно завизжала.
Выругавшись, Гренвилл поспешно перевернул девушку на спину и зажал ладонью ее рот, но она уже добилась нужного эффекта. Хотя жалованье слугам теперь выплачивал новый хозяин, со старым графом и его внучкой их связывали десятилетия преданной службы. Дверь распахнулась, и в комнату вступил дворецкий, задрав нос к потолку, который он внимательно изучал.
– Вы звали, мисс?
Элисон со всей силы впилась зубами в пальцы кузена. Тот охнул, ослабив хватку, и ей удалось столкнуть его на пол. Вслед за дворецким появился лакей, казалось, озабоченный исключительно тем, чтобы убрать со стола, но Элисон поняла значение этого поступка. Скажи она только слово, и они рискнули бы своей жизнью, чтобы прийти к ней на помощь.
