Ознакомительная версия. Доступно 8 страниц из 38
Второе – иметь счастье в качестве своей жизненной цели может оказаться контрпродуктивным, поскольку уменьшит ощущение счастья, которое у вас уже есть. Эрик Вейнер[39] брал интервью у женщины по имени Синтия для своей книги «География счастья»; в свое время она хотела выбрать место, чтобы осесть там, и для этого взяла карту, чтобы вычислить, где она будет счастливее всего[40]. Она хотела жить там, где богатая история, хороший выбор еды, недалеко от природы, лучше всего вблизи гор. В конце концов она выбрала Эшвилл в Северной Каролине, небольшой город, который, тем не менее, имел богатую историю, был окружен горами и природой. Но когда Вейнер спросил Синтию, считает ли она Эшвилл своим домом, та заколебалась. Эшвилл отвечал многим ее пожеланиям, но все еще, по ее мнению, не был для нее оптимальным. Она продолжала искать. Прожив в Эшвилле три года, она все еще считала его «временным жилищем». Вейнер пишет, что это «проблема со всеми летунами-гедонистами наподобие Синтии и многими из нас, американцами, в нашем бесконечном поиске счастья. Мы можем быть счастливы сейчас, но наступает завтра и с ним новая возможность найти лучшее место и лучшую жизнь. Поэтому другие варианты никогда не убираются далеко. Они остаются на столе. А мы никогда не прикипаем ни к чему основательно». Он продолжает: «Я думаю, что это довольно-таки опасная штука. Мы не сможем полюбить место или человека, если одной ногой мы всегда стоим за порогом»[41].
В своем желании получить наибольшее количество счастья из каждого жизненного обстоятельства люди, которых опрашивал Вейнер, не могли посвятить себя полностью хоть чему-нибудь, отдаться этому, принять на себя обязательства, и в конце концов они теряли способность просто наслаждаться жизнью. И это отнюдь не единственный пример того, как погоня за счастьем может оказаться контрпродуктивной. Психологические исследования показывают не только то, что люди, полностью посвятившие себя достижению максимального уровня личного счастья, в конце концов меньше всего наслаждаются жизнью[42], но также и то, что исключительная концентрация на личном счастье может навредить дружеским связям, которые зачастую и бывают тем самым источником счастья[43]. И наконец, превалирование культурной нормы, что каждый должен быть счастлив, усложняет для нас задачу достойно справляться с неизбежными несчастливыми моментами нашей жизни[44]. И тогда чувствовать себя несчастным превращается для нас в двойное бремя: мы не только ощущаем себя несчастными, мы также испытываем вину за то, что нам не удалось жить в соответствии с культурной нормой, которая требует от нас быть счастливыми.
Что, если счастье не является главной целью жизни, как мы думали? Мы ценим многие вещи – любовь, дружбу, достижения, способность выразить себя – не потому что они дают нам приятные ощущения, а потому что они сами по себе обогащают нашу жизнь, и мы ценим их ради них самих[45]. Ценность дружбы, например, не в количестве положительных эмоций, полученных от нее. Ее ценность в особенности проявляется во время непростых жизненных моментов, когда, например, ваш друг серьезно болен, или проходит через кризис, или когда ему нужна поддержка. Мы ценим своих друзей и в трудные времена, зная, что наша поддержка взаимно обогащает нас, даже если это далеко не игры и веселье. Люди – сложные существа; мы ценим в жизни гораздо большее, чем просто наличие или отсутствие положительных ощущений[46]. Счастье – это хорошо, но делать его исключительной жизненной целью – значит оскорбить все богатство того, что люди ценят в жизни.
Учитывая все вышесказанное, конечно, трудно отказаться от счастья как своей цели, поскольку наша культура полна посланий, напоминающих нам о том, что мы должны быть счастливы. Включите телевизор: там целая индустрия улыбающихся, здоровых, красивых людей продает нам счастье, как фасованный продукт. Не дайте себя одурачить этим лжепророкам. Не жертвуйте хорошим в жизни ради тщетной надежды стать еще счастливее. Счастье – всего лишь чувство. И все. Побочный продукт достижения чего-то значимого, а не самоценность. Соответственно, погоня за личным счастьем – негодный ответ на вопрос о том, что может сделать нашу жизнь по-настоящему ценной и значимой.
Счастье и хэви-метал: все сложно
«Хочу отметить, что в Финляндии, пожалуй, наибольшее количество хэви-метал-групп на душу населения в мире, а также она остается на вершине списка государств с достойным государственным управлением. Я не знаю, есть ли здесь какая-нибудь связь»[47].
Президент Барак Обама, саммит Северных стран 2016 годаИ в 2018, и в 2019 годах «Всемирный доклад о счастье» назвал Финляндию самой счастливой страной в мире[48]. Когда удовлетворение жизнью оценивается в мировом масштабе, Финляндия и другие страны Северной Европы, такие как Швеция, Норвегия, Дания и Исландия, – все входят в верхнюю десятку, получая высшие места за стабильность, безопасность и свободу. При погоде с температурой, которая регулярно опускается ниже нуля, и городами, которые погружены в постоянную темноту в зимнее время года, что делает финнов такими счастливыми? Оказывается, огромное количество тяжелого рока.
Ознакомительная версия. Доступно 8 страниц из 38
